О стиле и эффективности управления в трёх северокавказских республиках — Чечне, Ингушетии, Дагестане, о причинах стабилизации ситуации в Ингушетии и неопределенности в Дагестане своим мнением делится корреспондент «Кавказской политики».

В регионах, которые за последние десять лет считаются самыми нестабильными, в Дагестане и Ингушетии идет нешуточная борьба за власть. И сейчас в этих республиках, в плане политического лидерства, ситуация непредсказуемая.

Сроки предоставления президентом России кандидатов на посты высших должностных лиц Дагестана и Ингушетии уже поджимают. За две недели парламенты республик должны выбрать одного из трех предложенных кандидатов.

Если Чечня взяла курс от войны к миру и развитию, а Ингушетия тоже нашла выход из тупика эскалации насилия и сейчас держит курс на стабилизацию. А каким путем идет Дагестан, пока непонятно.

Чеченское урегулирование

Северокавказское республики отличаются разными моделями управления. Формы управления Чечней и Ингушетией хотя и разныепо сути, но обе оказались эффективными.

В Чеченской Республике сформирована жесткая вертикаль и нет оппозиции. Но это и закономерно. Там другой оппозиции не было, кроме вооруженной до зубов, бросающей вызов обществу и российской государственности в целом.

Республика пережила два крупномасштабных военных конфликта, а между ними хаос и бесчинства разных, в том числе, поступающих и из-за рубежа вооружённых формирований.

Чтобы сформировать гражданскую оппозицию, должно вырасти новое поколение в мирных цивилизованных условиях. Кавказским республикам нужно развивать свои гражданские институты и культивировать свои традиционные ценности.

Импорт общественных институтов, импорт чужих, а зачастую и чуждых ценностей привел к сильной конфронтации по всей стране. Эти ценности противопоставляют русских кавказцам, мусульман мусульманам, родственников друг другу.

Ингушская стабилизация

В Ингушетии, которая до 2008-2009 годов претендовала на статус самой горячей точки, ситуация заметно стабилизировалась. В те годы маленькая Ингушетия по количеству терактов, убийств сотрудников правоохранительных органов, похищений людей не уступала Дагестану. Юнусбек Евкуров без применения жестко силовых методов управления добился прекращения насилия в тех масштабах, которые были в те годы.

Президента Ингушетии критикуют, его родственников обвиняют в различных коррупционных делах. Но сам факт того, что люди могут себе это позволить, говорит о наличии оппозиции, которая не преследуется.

До прихода Евкурова за критику власти люди преследовались. Известный оппозиционер Магомед Евловев был убит, и у людей не было возможности критиковать власть. Единственный оппозиционный сайт «Ингушетия» был зарегистрирован за пределами республики.

Оппозиция не могла легально действовать. Поэтому гражданский протест обретал крайние формы.

Стиль управления во многом можно определить по степени закрытости власти от СМИ и по тому, насколько они могут позволить себе критику власти.

Евкуров, придя к власти, как рассказывали коллеги, собрал всех журналистов и искренне призвал их критиковать власть. Ни в Дагестане, где власть распространяла миф о том, что здесь самая свободная пресса, ни в каких других республиках такого не было.

Как показывает практика, от СМИ ограждаются и пытаются сводить с ними счеты коррумпированные чиновники.

Как дагестанское многовластие влияет на СМИ

В Дагестане ситуация гораздо сложнее, что легко увидеть на примере деятельности СМИ. В республике много профессиональных журналистов, но их трудно назвать дагестанскими журналистами. СМИ представляют интересы отдельных правящих групп. И журналистское сообщество разобщено по этно-клановому признаку.

Почему же заявления чиновников и представителей Союза журналистов о том, что в Дагестане самые свободные СМИ, являются не правдивыми?

В республике большой сегмент бюджетных СМИ, на содержание которых выделяются значительные бюджетные деньги. Это — телеканалы, радио, сайты газеты.

И должности там распределяются зачастую по клановому принципу. Если до руля власти «дорвалась» одна из влиятельных национально-клановых групп, ключевые должности в СМИ, контроль финансовых потоков, направленных на поддержание СМИ, - прямое финансирование, гранты — получают «свои».

А если свои журналисты работают в частных СМИ и активно помогают «паханам» прийти к власти, то и эти «частники» получают бюджетное финансирование. И в этих СМИ чиновники и бизнесмены размещают рекламу коммерческих структур или политическую рекламу «хороших» чиновников.

А «чужие» СМИ, которые представляют другие национально-клановые группы, получают угрозы, на них давят административно, устраивают публичные порки. Проверяют действие не только кнута, но и пряника.

И эти СМИ получаю определенную долю финансирования. А если и это не действует, журналистов приговаривают к высшей мере наказания.

Можно констатировать, что экономически независимых от власти журналистов вообще в республике нет. Цену жизни отдельного журналиста мерят деньгами. Если наем киллера, и откуп от правоохранителей обходится дешевле, нежели решение проблем, которые создает журналист, то обидчика уже ничто не остановит.

Ни законы, ни правоохранители, ни тем более так называемое «журналистское сообщество», не способны защитить правдоискателей от физического устранения.

Ситуация такова, что легче убивать журналистов, нежели решать проблемы, которые они поднимают.

СМИ и Рамазан Абдулатипов

Такая же разобщенность и конфликтность по национально-клановому и религиозному признаку и в религиозной среде, в образовании, науке, экономике и социальной сфере.

Рамазан Абдулатипов неоднократно реагировал на публикации в СМИ. Врио возмущала не критика власти, а материалы, которые он посчитал поддерживающими экстремизм или направленными против государства.

А чиновников республики, наоборот, сам критиковал, давая лишний повод СМИ. Одни от Абдулатипова требуют жесткости, считая его действия слишком мягкими. Он критикует, но не избавляется от чиновников с подмоченной репутацией.

Рамазан Гаджимурадович не проявляет терпимость к громким убийствам и терактам, понимая, что он как руководитель несет ответственность. Если одно громкое преступление будет проглочено, то эти криминальные разборки будут продолжаться без конца, раскачивая ситуацию до военных действий.

Но как временный глава он не может решительно бороться с этими вызовами, создать систему противодействия. Несмотря на громкие отставки и критику, Абдулатипов вынужден считаться и с чиновничеством, которое бойкотирует приход новых людей.

Врио приходится изменять расклад сил в парламенте в свою пользу. Даже после ареста Саида Амирова, эта проблема не теряет актуальности. У депутатов есть свои кукловоды, которые в случае выдвижения других влиятельных кандидатов могут организовать оппозицию.

Врио не принимал никакого участия в формировании кукольного театра под названием «депутатский корпус». Лоббисты других претендентов на пост главы активно работают как в Москве, так и в Махачкале.

А среди старого номенклатурного чиновничества пока преобладают иждивенческие настроения. И новичков воспринимают не как профессионалов, а как людей, которые посягают на бюджет.

Сама структура управления в республике потребительская. Большинство министерств и ведомств не оправдывают свое существование и не понятно, зачем их финансируют, для чего они существуют.

Придумали и создали ведомство, открыли финансирование, трудоустроили кого надо, потом ломают голову: как осваивать деньги?
http://kavpolit.com/ot-vajnaxskoj-stabilizacii-k-dagestanskoj-neopredele...