Ее популярность давно вышла за пределы родной Ингушетии. Лиза каждый день получает в социальных сетях и реальной жизни новую порцию восхищения и признательности. Одни благодарят девушку за то, что помогла им не «сломаться» в сложный момент, другие отмечают ее силу духа. Третьи — красоту. Сама же Лиза вот уже несколько лет шокирует общественность, невольно подкидывая все новые поводы для слухов о своей сложной и удивительной жизни.

— Верю ли я в чудеса? Я верю в Бога. Верю, что за все испытания, которые прошла, меня ждет хоть какая-нибудь награда. Может быть, даже заступничество в Судный день. Но, говорят, чудеса тоже случались. Мама вспоминает: «В ту ночь я сидела на кровати в грозненской больнице и смотрела на тебя. Ты была такая маленькая, красивая. Кучерявая, как ангел. Все давно спали, а я никак не могла успокоиться. Мои слезы капали на твои ноги. И мысль о том, что ты этого не чувствуешь и не сможешь никогда почувствовать, разрывала сердце». Накануне врачи в очередной раз сказали маме сдаться и не мучить ребенка. Три года она не слушала никого и боролась, чтобы поставить меня на ноги (в год и три месяца Лиза переболела полиомиелитом и потеряла чувствительность ниже груди. — Прим. Ред.). А в ту ночь потеряла надежду. И вдруг я зашевелила пальцами ноги. «Я тебя схватила и рванула к врачу. Они сначала решили, что у меня истерика, не поверили». Но потом сами увидели «чудо» и возобновили реабилитацию. Еще через три года я пошла.

Врачи сказали: мы сделали все, что могли

Счастье длилось 10 лет. Мне становилось все лучше. Я отбросила костыли, перешла на трость. Потом попрощалась и с ней. Лет в 17 начались боли. Я тогда мечтала поступить учиться на психолога, создать семью. В больницу, конечно, не хотелось, но надо было обследоваться и пройти очередной курс лечения. У меня нашли вывих тазобедренного сустава с двух сторон. Впереди — две операции и год лежачей жизни. Год! Я не могла и не хотела верить. Понимала, что потом еще один уйдет на восстановление атрофированных мышц. Но я ошиблась с расчетами. Операция прошла неудачно, и в итоге я пролежала два года. То есть нельзя было ничего, кроме как лежать на спине. Ни сидеть, ни привстать, ни повернуться на бок. Меня возили в больницы Питера и Москвы. В поездах, на машинах. И все время лежа. А потом сказали: «Извините, мы сделали все, что могли».
Мама ответила: «Нет». И стала возить меня к новым врачам. Один отказ, второй, третий. Она готова была обойти всех. Но однажды я просто посмотрела ей в глаза и сказала: «Все, мам, хватит». Я понимала, что теперь мне предстояло научиться жить в инвалидной коляске. Это было легче, чем лежа. Просто уже без надежды.

Шанс, который нельзя было упускать

Знаете, два года, что я лежала, научили меня многому. Конечно, были срывы, слезы. Конечно, временами я была разбита и опустошена. Но именно в этот период я увлеклась фотографией. Изучала работы известных фотографов, читала их статьи, занялась освоением фотошопа. Брала из интернета фотографии и обрабатывала по сто раз. Когда на коляске начала выбираться в город, брала с собой фотоаппарат. У меня был полупрофессиональный.

Свои фотографии я подписывала «Элизабет Евлоева», они очень быстро разлетались по ингушским группам и форумам. Люди писали положительные отзывы, спрашивали, как я нахожу ракурс. Не знала, что отвечать. «Никак не нахожу, просто сижу на одном месте и фотографирую, но как-то получается»?

После победы на выставке «Водопад Креатива» в номинации «Лучшее фото» меня пригласили на телевидение в качестве гостьи. А спустя неделю позвонили и позвали на роль ведущей этой же программы. Я очень боялась, переживала, но упустить такой шанс не могла.

«На Машуке я сияла»

В то время я еще пересаживалась из коляски в обычное кресло. Долгое время телезрители понятия не имели, что я не могу ходить. И когда вышла в эфир, сидя в коляске, у людей был шок. Сразу появилась масса версий. Самая популярная — авария.

Примерно в то же время меня посетила мысль поехать на «Машук». Дирекция форума отговаривала, как могла, объясняла, что нет условий, что будет сложно. Но я поехала и ни разу не пожалела. На Машуке я чувствовала себя принцессой.

Я же и в школу не ходила никогда. Хотя вру. Один раз была. Первого сентября в первом классе. Больше всего в мире хотела проводить время с ровесниками, но я их боялась. В то время увидеть инвалида было сложно. И дети, сами того не сознавая, больно ранили насмешками. Да и я полжизни провела по больницам. Поэтому изучала только три предмета, и, как в таких случаях положено, на дому.

Так что на «Машуке» от количества молодежи на квадратный метр я сияла. Возвращалась туда трижды. Первый раз выиграла грант с проектом «Коллекция одежды для девушек с ограниченными возможностями». Но идея оказалась не лучшей. Я просто не могла убедить девушек выйти на показ в готовых платьях. Да им они оказались и не так нужны. Это я неугомонная, а большинство людей с ограниченными возможностями предпочитают не показываться на людях. И уж тем более не дефилировать перед ними. Зато следующий проект по адаптации детей-инвалидов к современной жизни и обществу оказался очень востребован.

Перестаньте себя стыдиться!

Однажды, в самом начале моей колясочной жизни, я попала на фестиваль «Интеграция. Жизнь. Общество» в Москве. Когда увидела тысячи людей в таком же и намного худшем положении, что-то внутри меня перевернулось.

«Я поняла, что ограниченные возможности — это просто другой образ жизни. Ты такой же человек. И если бы люди в мире не могли ходить, ты бы даже не задумался об этом всерьез. Мы же не умираем от того, что не можем летать. Хотя, согласитесь, этот навык был бы весьма удобен. Но мы не жалеем себя, не мучаемся. А почему? Потому что и другие не летают»
Когда я открыла свою школу искусств для детей-инвалидов, говорила им: «Ты просто другой, но тоже обычный. У этого есть родинка, а у того нет. Кто-то ходит, кто-то нет. Это не значит, что ты хуже. Перестань себя стыдиться». Но надо начинать с родителей. Вот кому надо первым перестать относиться к детям как чему-то постыдному, стесняться их инвалидности. И еще одна ошибка — опекать их чрезмерно. Сидя в коляске, можно мыть посуду, чистить овощи и лепить пельмени. Можно играть на музыкальных инструментах, рисовать, шить, фотографировать, заниматься карвингом и писать рассказы. Я все это делала. Но в меня верили родители. Даже если все сложилось так, что тебя жалели, прятали, все время при тебе говорили младшим и старшим детям: «Не обижай его, он другой, он инвалид», надо собраться и взять себя в руки. Найти свое предназначение. Оно есть у каждого.

Хуже зависти только жалость

Предательств в моей жизни было немало. Мне желали зла, завидовали. Многие «сломались», когда началась череда удач. Телевидение, проекты, поддержка Юнус-Бека Баматгиреевича (президент Ингушетии не раз отмечал заслуги Лизы и даже лично поздравил ее в день свадьбы, вручив молодоженам ключи от двухкомнатной квартиры в подарок. — Прим. Ред.). Я не верила. Я была таким альтруистом и так привыкла жить в любви, что недоумевала, встречаясь с агрессией и злобой. Когда мне рассказывали об очередных обидных словах и клевете за спиной, я думала, что этого не может быть. До сих пор не понимаю, неужели эти люди готовы ради каких-то благ сесть в коляску? Почему они не дорожат тем, что дал им Бог? Почему им всегда всего мало?

Наверное, больше зависти меня в жизни ранила только жалость. Хотя вот недавно ко мне подошла незнакомая девушка и так сильно меня обняла! А потом так сильно начала плакать! И в этом всем было столько искренности, что она меня тронула.

Но обычно жалость бывает такая показная, унижающая, ломающая. Все эти «бе-е-едная, несчастная» в спину. Или протягивание денег. Я понимаю, у человека благие цели, но надо же думать логически. Я не одета, как нищая, руку не протягиваю. Иди цыганам дай, мне зачем?

Но это незнакомые. А бывает на работе — сделал какой-то ужасный сюжет, а все такие: «Лиза молодец, умница!». А я еще верила же, не понимала, что это не сюжет такой прекрасный, а ко мне требования такие низкие. Но потом жизнь послала мне честного соведущего в лице Ислама Цездоева. Наше общение мне жутко напоминало фильм «Один плюс один». Только сначала я обижалась, думала, он придирается. Но он смог донести до меня, что я должна расти, а это возможно только принимая критику. Он научил меня относиться к своему недугу с юмором. Называл «Лиза-трансформер», прикалывался все время. Ему ничего не стоило сказать: «Лиза, встать, взрослый человек зашел» или «Ты поменяла резину на зимнюю?». А потом я и сама стала шутить. Вижу, кому-то не хватает стула, и я такая: «Мой одолжить?».

Это любовь, хоть и не индийская

Ко мне часто подходят, говорят: «Правда, что у вас с Акраманом (супруг Лизы. — Прим. Ред.) была индийская любовь?» Неправда. Не было. Зачем говорить то, чего не было?

Мы были знакомы с ним шесть лет. Здоровались при встрече и не более. Когда коллеги начали шушукаться о том, что я выхожу за него замуж, я только улыбалась. Думала, чего только народ со скуки не придумает. А мне говорят: «Ты что, не знаешь? Он даже дом под тебя готовит». Как это, говорю, готовит? А они мне: «Он пандус уже соорудил. Еще что-то. И мама его в курсе, что вы поженитесь». Понимаете, одна я не в курсе. А потом появился такой на работе у меня, у него там родственники работали, и он периодически заходил. Я сделала вид, что ничего о его планах не знаю. Ждала. Ни слова. Второй раз зашел, в третий. «Привет, Лиза». «Пока, Лиза». А потом позвонил и говорит: «Лиз, вот это-то у меня есть, того-то нет. Все, что есть, — твое. Выходи за меня, я обещаю сделать все, чтобы ты была счастлива». Объяснил, что понимает мое недоумение, что не стал говорить со мной до разговора с матерью. «Рассказал бы тебе о своих чувствах. Возможно, ты бы со временем ответила взаимностью. А какой толк, если бы моя семья категорически отказалась? Я не хотел разбивать твое сердце». Меня очень впечатлили эти слова. Но я все равно не дала ответа. Долго не давала.

«Я начала плакать: я не смогу вам стать невесткой…»

Я сидела с девочками в кафе, отмечала День рождения. Вдруг зашел Акраман, подошел, поздравил, дал небольшую коробочку и ушел. Сразу после этого официантка занесла красивый букет цветов. У нас не принято на людях дарить цветы, поэтому сам он засмущался.

Я открыла коробочку. В ней был очень красивый кулон. Решила позже позвонить и поблагодарить. Через час звонок: «Здравствуй, Лиза. Это мама Акрамана…» У меня задрожали руки. «Лиза, вам понравился кулон? Я рада. Он принадлежал моей погибшей дочери. Этим подарком я хотела показать вам, как серьезны наши намерения». Я начала плакать: «Я не смогу вам стать невесткой. Не смогу позаботиться, если вам станет плохо. Не смогу помогать, как могла бы другая». Она меня перебила: «Я не ищу невестку. Я ищу дочь».

Семья Акрамана окружила меня таким вниманием и заботой, что все случилось само собой. Я, не сказав ни «да», ни «нет», как-то плавно перешла в статус его невесты. Получив согласие моих родителей, они засватали меня и назначили день свадьбы.

«Дочка, ты уверена?»

Мама не знала, куда себя деть. Она в принципе верила в возможность моего женского счастья, но, когда оно начало стучаться в дверь на пороге, затряслась от страха. «Дочка, ты уверена? А они точно понимают всю серьезность поступка? А если он разобьет твое сердце?». Этот вопрос мне задавали многие. Спрашивали, не боюсь ли я, что он меня бросит после свадьбы. Я понимала: от этого не застрахована ни одна, даже здоровая, девушка.

Лукавлю. Поначалу мне было страшно. Но потом меня так разозлили, что я хотела всем доказать, что я достойна любить и быть любимой. Сколько обидных разговоров было! И что он трижды разведен. И что я второй женой выхожу замуж. И всякий бред. А один раз меня в магазине продавщица спросила: «Правда, что твой жених на тебе женится, потому что у тебя есть 7 миллионов?». Ну, какие еще миллионы, что за бред? Я из самой обычной средней семьи. Просто не верилось людям, что молодой, красивый, здоровый парень выбрал себе в жены инвалида.

О чем мечтать, когда все мечты сбылись?

О чем я сейчас мечтаю? Наверное, ни о чем. Я мечтала быть полезной. Мечтала о семье. Мечтала совершить хадж. Мечтала испытать счастье материнства. Сейчас, когда все это есть (Лиза ждет ребенка. — Прим. Ред.), я только молюсь о том, чтобы не потерять.

У меня очень хороший муж. У нас не принято говорить о личном в открытую, но это правда. В нашей семье идеальный он. Он ни разу не дал мне почувствовать себя обузой для него. Я восхищаюсь его мужественностью и спокойным характером, но все равно пилю. А как еще? Временами я бываю невыносимой. Знаете, я очень не люблю, когда меня называют сильной. Ну, какая я сильная, я же девочка! Я плачу над фильмами и книгами, капризничаю и иногда обижаюсь. Ведь в возможности себя периодически так вести, наверное, и заключается наше простое, непонятное мужчинам женское счастье.

Беседовала Кира Машрикова
источник: Это Кавказ