Государство ответило на тенденцию единства православных и мусульман перед лицом наступающего безбожного либерализма — пока СМИ развернули атаку на патриарха, государственный суд запретил 65 хрестоматийных исламских произведения, с демонстративным привлечением в качестве эксперта православного дьякона.

Ответ Администрации президента на обращение верующих призывает их обжаловать решение суда, что невозможно по срокам. А Церковь отмалчивается и не дает оценок странной роли исламофобов в своих рядах.

Это, пожалуй, самый сильный удар по межконфессиональным отношениям в стране со времени истории с запретом строительства мечети в Текстильщиках. По хитрой логике медийного скандала, он способствует не единству верующих против наступающего на их права государства, а разводит мусульман и церковные структуры христиан в России, похоронив с собою ростки межконфессионального взаимопонимания, которые начали пробиваться в недавней, организованной секуляристами медиа-кампании против Русской православной церкви.

Пересказывать подробно всю эту историю не вижу смысла. Мало кто об этом еще не услышал. Только лишь набирающий силу скандал сотрясает межконфессиональное пространство страны. Столь массовый запрет литературы и беспрецедентное решение суда, замахнувшегося на самое святое для каждого мусульманина нашей страны имеет все шансы стать одной из крупных исторических ошибок государства в межконфессиональных отношениях.

Государство и прежде не раз запрещало базовую исламскую литературу, чем вызывало справедливый протест в рядах исламской общественности, поддержанный многими православными. Но сейчас история получила бурное развитие в связи с обстоятельством запрета второй фундаментальной основы исламского вероучения — хадисов Пророка, при участии в запрете дьякона Русской православной церкви.

Атака на патриарха и нравственная позиция мусульман

Массовая информационная компания против патриарха Кирилла держит в напряжении медийное пространство страны уже длительное время, то угасая, то получая новый импульс. В этом ряду особо тщательно препарированная в либеральных СМИ история с пылью в квартире родственницы патриарха. Это и история со скандальной панк-группой Pussy Riot, и с патетическими расследованиями марок часов, которые дарят патриарху, и запуск не подтвердившихся слухов «о захвате попами детских садов».

В этой ситуации мусульманская общественность выдерживала нейтралитет, не вмешиваясь и не пытаясь сводить счеты, хотя причин для этого было множество. Достаточно вспомнить многолетние нападки «православных» экстремистов и настоящие кампании, развязанные против мусульман особой немногочисленной сектой агрессивных исламофобов — покойного Даниила Сысоева, диаконов Андрея Кураева и Георгия Максимова, Еленой Чудиновой, Романом Силантьевым, Яной Амелиной и пр.

Мусульманское общество вышло из нейтралитета после истории с хамской выходкой извращенок из группы Pussy Riot, открыто озвучив свою позицию о недопустимости издевательств над чувствами верующих и осквернения их святынь, встав в этой истории на сторону православных.

Именно в этот период, время тяжелое для церкви, позиции православных и мусульман нашей страны очень сблизились. Мы все вместе ощутили общее зло для нашего общества исходящее от безумного секуляризма, крайностей и похабщины. Мусульмане заявили о своей солидарности с православными и поддержке их.

Волны искусственного нагнетания

Когда государству необходимо справиться с политическим кризисом или немного его ослабить, таким противовесом назначается в медийном пространстве Северный Кавказ и кавказцы. Черкесов, Мирзаев, последняя драка у Европейского, захват общежития ГК Маймонида, фабрикация уголовных дел с «избиением» безоружными студентами ОМОНа, репрессии, которые начинаются в Москве в отношении кавказцев, с последним захватом на Кутузовском группы чеченцев, маркированных в публичном пространстве под «банду разбойников и грабителей», хотя эти люди являются одними из самых богатых членов чеченской общины. Неужели таким образом Колокольцев и прочие силовые структуры пытаются выправить доверие к власти? Такие мысли неизбежно приходят в голову, ведь тема репрессий против кавказцев — это тема консенсуса определенной части правящей бюрократии и либеральной тусовки.

Похоже, что и околоцерковные политтехнологи стараются следовать тем же схемам. Как иначе объяснить, что в разгар непристойных нападок на Церковь вдруг, как из табакерки выскакивает Дагир Хасавов, верный соратник некоторых чиновников в администрации президента по борьбе с Советом муфтиев России. Первым, кто комментирует слова Хасавова, оказывается приближенный к некоторым бывшим сотрудникам АП по церковной линии руководитель правозащитного центра Русского народного собора Роман Силантьев.

Трудно отделаться от смешной мысли, что история с опереточным залитием Москвы кровью силами мусульман была смоделирована именно вышеупомянутыми деятелями. Потому и оценка ими высказываний Хасавова выглядела очень сдержанной, не в пример истерии, с которой они обрушились в недавнем прошлом на экс-муфтия РСО-Алания Али-хаджи Евтеева за гораздое меньшее «преступление», когда он высказался, что мечтает жить в исламском государстве.

В отличие от либеральных СМИ и пиращиков от православия, официальный спикер патриархии протоиерей Всеволод Чаплин отказался в скандальном тоне обсуждать шариатские нормы и в своем заявлении постулировал единство верующих перед лицом наступающего на их общие права либерального порядка.

В ряду оскорблений веры была вытащена из небытия странная речь автомобильного журналиста Сергея Асланяна, внезапно наговорившего гадостей о Пророке Ислама, оскорбившего всех мусульман страны, а затем он, каким-то странным способом поцарапанный не то перочинным ножичком, не то гвоздем не найденным злодеем, оказался в реанимации со «множественными, непроникающими ранениями».

Кто может быть экспертом?

Политтехнология взаимного стравливания — это то, чем владеет любое государство, иногда даже неосознанно. Так, в конце марта, получивший уже печальную славу, оренбургский суд вынес решение о запрете 65 из 76 представленных на «экспертизу» настольных исламских произведения. Среди них: Хадисы и Сира Пророка Мухаммада (Жизнеописание и высказывания). Этот вопиющий случай антиконституционных судебных решений равнозначен, как отметил известный российский журналист Орхан Джемаль, как если бы православным объявили, что «Житие» и «Евангелие» теперь вне закона.

Решение буквально прятали от внешнего мира, хотя в виде директивы оно уже было спущено на места в центры «Э» при МВД. Апелляционные сроки вышли. Мусульманская общественность и вся умма страны просто взорвалась шквалом негодования и протеста. Решение, как повелось в провинции, принималось без представительства в суде от мусульман, от книгоиздателей и правообладателей запрещаемой литературы. Так, совершенно нагло и беззастенчиво, «в упор не видя» и даже не опасаясь никаких последствий было принято неправовое и антиконституционное решение.

Но самым вопиющим в этой истории стало то, что формальным основанием стала экспертиза преподавателя Московской Православной Духовной Академии, кандидата богословия, автора и создателя запрещенного за экстремизм сайта «Православие и Ислам», по совместительству ярого исламофоба — диакона Георгия (Юрия) Максимова. Причем, экспертизу он написал не на все книги и не для этого суда.

Ясно, что за 20 дней он не смог бы осилить 76 книг, некоторые из которых по 900 страниц. Татарского языка он тоже не знает.

Экспертиза «на глазок»

Согласно Постановления старшего следователя следственного отдела УФСБ России по Оренбургской области Дунаева Семена Александровича от 05 февраля 2010 года о назначении религиоведческой экспертизы по уголовному делу № 66/12-2009, перед «экспертом» была поставлена задача ответить на вопросы:

1. К какому религиозному движению принадлежит данная религиозная группа (община)?

2. Проповедь каких взглядов и правил общественного поведения характерна для данного религиозного движения? Какие цели?

3. Характерны ли положения данных печатных изданий (рукописей религиозного содержания) для вероучения, проповедуемого в данном религиозном движении?

Кроме того, что вопросы составлял бывший птушник с характерным комплексом интеллектуальной неполноценности, не совсем очевидна логическая связь между представленным на исследование перечнем литературы и мистической группой, выяснение «религиозной принадлежности» которой ставится задачей в первом вопросе.

Второй вопрос все также концентрирует внимание «эксперта» на некоем религиозном движении, о котором ничего не сказано в тексте вышеупомянутого «Постановления о назначении религиоведческой экспертизы» и начинает складываться впечатление, что данные вопросы были подготовлены для экспертизы по уголовному делу, никак не связанному с исследованием литературы. Кроме того, «правила общественного поведения» — это вообще не юридическая норма, нарушение которой могло бы повлечь правовые последствия.

Третий вопрос о «наших баранах», но из самой формулировки явно следует, что религиозная группа известна (т.к. используется прилагательное имеющее отношение к определенному существительному «ДАННОЕ религиозное движение»), а ее убеждения лишь необходимо обосновать, ответив на третий вопрос. Из этого следует, что сам вопрос явно был сформулирован после ответа. При этом следствие совершенно не интересовали другие вопросы, необходимые для проведения комплексных психолого-политолого-религиоведческо-лингвистических исследований, для выявления объективной стороны преступления, характеризующегося, в первую очередь, действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, во вторую — действиями, направленными на унижение достоинства человека, либо группы лиц, по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, как например:

— Имеются ли в представленных текстах слова, выражения или высказывания, содержащие негативные оценки в адрес какой-либо национальности или социальной группы?

— Имеются ли высказывания, содержащие негативную оценку или выраженное неприязненное, враждебное отношение к представителям иных конфессий?

— Имеются ли высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности или конфессиональной группы по сравнению с другой?

— Имеются ли призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к представителям какой-либо национальности или конфессии?

— Имеются ли высказывания об изначальной враждебности какой-либо нации или конфессии?

Эти и многие другие вопросы, связанные с уголовной статьей 282 (экстремизм), необходимы для определения объекта преступного посягательства, коим являются конституционные права и свободы граждан, а также их честь и достоинство — следствие не интересовали.

Без рассмотрения и ответа на все эти вопросы никакое литературное произведение не может быть признано экстремистским. Это аксиома.

Умение считать до трёх

Приведу любопытную, с точки зрения позиции, занятой «экспертом» после поднявшегося в СМИ скандала, цитату из проведенной экспертизы:

Так Максимов отмечает, что «…книга Ф. Гюлена „Сомнения, порожденные веком“, присутствует в изъятой библиотеке в количестве трёх экземпляров, что позволяет сделать вывод об особой значимости именно этой книги и именно этого автора для той религиозной группы, которой принадлежала изъятая литература». Такой вывод становится ещё более вероятным, если учесть, что ни одна другая книга в библиотеке не представлена таким количеством экземпляров — даже те книги, которые имеют непосредственное отношение к каноническим источникам ислама — Корану и Сунне, — представлены по одному экземпляру.

По поводу подсчетов количества книг и железобетонных выводов, относительно «особой значимости именно этой книги» — это, судя по всему единственное мыслительное усилие, которое было предпринято Максимовым при проведении данной «экспертизы». Иного объяснения тому, как дьякон Максимов, в промежутках между сном и бодрствованием, мог осилить прочтение столь объемных произведений, да еще и на татарском языке, — у меня лично нет.

Но, интересно иное обстоятельство в данной цитате, а именно осведомленность и понимание православного миссионера, что он имеет дело с трудами, которые имеют «непосредственное отношение к каноническим источникам Ислама — Корану и Сунне», а именно с Сирой (жизнеописанием Пророка) и хадисами (изречениями Пророка).

Максимов отнес к движению «Нурджулар» и автора четырех произведений, значащихся в списке исследуемой литературы — Вейсела Аккая — «Намаз согласно хадисам и в жизни», «Хадж согласно хадисам и в жизни», «Пост согласно хадисам и в жизни» и «Закят согласно хадисам и в жизни», лишь на том основании, что его произведения «анонсируются и рекомендуются на страницах турецкой газеты „Zaman“, подконтрольной „Нурджулар“ (см. вып. от 28.11.2005)»

Эти книги не имеют никакого отношения к идеологии, вопросам исламской политики, но являются пособиями по отправлению религиозного культа, обрядов (намаз, хадж, закят). Если для запрета автора достаточен лишь анонс его произведений в газете, якобы «подконтрольной» турецкой организации «Нурждулар», которой вообще не существует ни в Турции, ни в мире, то почему, следуя той же логике, этого не станет достаточным для запрещения исламских религиозных обрядов (намаза, хаджа и закята), описываемых в этих самых запрещенных книжках, тем более, что в них не говорится ни о чем, кроме намаза, хаджа и закята?

Православному дьякону безбожники милее мусульман?

Отвечая на вопрос о «взглядах и правилах общественного поведения» религиозной группы, которую дьякон Максимов определил, как пантюркистскую организацию «Нурджулар», эксперт пользовался материалами работ Н.Г. Киреева («Антитеррористическое законодательство и борьба с радикальным Исламизмом в Турции»); М.Н. Давыдова («Деятельность турецкой религиозной секты Нурджулар») и даже экспертным заключением, выпущенным Комитетом по делам религии при кабинете министров Республики Узбекистан. Максимов пользовался чем угодно, для обоснования радикальности и крайности в убеждениях группы «Нурджулар», но ни одной, из представленных на экспертизу, книг.

Среди идей и взглядов, характерных для «Нурджулар» дьякон Максимов обозначил следующие:

— Установка на исключительность ислама и мусульман, в сочетании с пропагандой исторической, социальной, умственной и моральной неполноценности всех немусульман;

— Особенно негативное отношение к людям, ведущим нерелигиозный образ жизни, к светскому государству в целом;

— Характерны идеи о постоянной борьбе верующих и неверующих, представление о враждебности окружающего мира. Коран и ислам приобретают своеобразное политическое значение, как символы противостояния другим цивилизациям;

— Допущение использования насильственных методов достижения цели;

— Наиболее вероятной конечной целью является получение тотального контроля над регионом распространения данного религиозного движения.

На вопрос: «Характерны ли положения данных печатных изданий (рукописей) религиозного содержания для вероучения, проповедуемого в данном религиозном движении?», — клирик РПЦ отвечает утвердительно: «Да, все указанные выше пункты находят подтверждение в представленной на экспертизу литературе».

Очевидно в «Крепости мусульманина», среди примеров молитв, с которыми верующий обращается к Всевышнему или в книгах на татарском языке, а может и в сборнике хадисов Ан-Навави «Сады Праведных» или в труде московского имама Шамиля Аляутдинова «Путь к вере и совершенству», «эксперт» Георгий (Юрий) Максимов обнаружил установки на «получение тотального контроля над регионом распространения движения „Нурджулар“.

К подобной „экспертизе“ добавить еще что-то представляется весьма сложным…

Можно ли заказать экспертизу экстремисту, одержимому фобиями?

Юрий Максимов сетует на то, что его экспертное заключение „не решало вопроса о том, содержит ли каждая из обнаруженных в библиотеке книг признаки экстремизма“. „Повторяю, такой вопрос передо мной не ставился, и в своем заключении я его не решал“, — заявляет он.

Здесь стоило бы спросить „эксперта“ по экстремизму, числящемуся в солидном минюстовском Совете, а что, собственно, входит в задачи вышеупомянутого Совета? С подсчетом количества книг Максимов неплохо справился. Может имеет смысл учредить какой-нибудь математический клуб при МВД специально для досуга дьякона Максимова?

Максимов отмечает: „Лично мне бы и в голову не пришло помещать хадисы в списки запрещенной литературы“. При этом в изобилии цитирует аяты и интерпретирует хадисы для обоснования воинственности Ислама и угрозы исходящей от этой религии и ее сторонников:

Цитата из экспертизы: „Из верующих, за исключении тех, у кого есть уважительная причина, остающиеся во время войны дома, не вынуждаясь к тому необходимостью, не равны воюющим на пути Господа, с пожертвованием своим имуществом и своею жизнью. Воюющих за веру, жертвуя своим имуществом и жизнью, Аллах поставит выше остающихся дома!“ (4:95)» (Сс.64-65). «В другом аяте сказано: „Так, Аллах выкупил у верующих жизнь их и имущества их, платя им за это раем; в битвах подвизаются они на пути Божьем, и убивают, и убиты бывают, сообразно обетованию об этом…“ (С. 68)»

«Дело пророка — самое чистое и святое пред Аллахом <…> Самая святая часть этого святого дела — джихад» (С. 66). «Когда Посланник Аллаха вернулся с джихада с мечом, омытым кровью врага, он сказал: «Ныне от джихада малого мы обращаемся к джихаду великому», — конец цитаты.

«Я не знаю, по какому принципу отбирают экспертов. Но в то время, когда я писал это заключение, я был обычным мирянином» — сообщает в интервью порталу Интерфакс-Религия Юрий Максимов. Действительно, в тексте самой экспертизы значится, что она проведена Максимовым Юрием Валерьевичем, кандидатом богословия, преподавателем Московской Православной Духовной Академии. Дьяконом он стал позже, после проведенной экспертизы.

О неприязненном отношении Юрия Максимова к Исламу и мусульманам, российской Умме известно давно. Во время скандала, развернувшегося в прошлом году, вокруг строительства мечети в Текстильщиках, Юрий Максимов предельно четко изложил отношение к Исламу «святыми отцами Церкви» и собственное отношение к мусульманам, которых необходимо христианизировать, а иначе Максимов просто не видит иных причин, для чего же они приехали в Москву.

Так, в статье, под заголовком «Зачем Москве шестая мечеть» диакон Георгий Максимов пишет: «С фактической стороной вопроса всё ясно. Но есть ещё и „идейная“ сторона. Не секрет, что святые отцы Церкви об исламе выражались довольно жёстко. Например, преподобный Феофан Исповедник называл мечеть „домом богохульства“. Конечно, в наше толерантное время так выражаться не принято, но, как ни смягчай выражения, а всё же очевидно, что с точки зрения христианина, ислам — это заблуждение, как и любые другие нехристианские религии, и, поскольку строительство культовых исламских сооружений очевидно направлено на укоренение в людях этого заблуждения, то поддерживать такие инициативы для православного христианина вряд ли уместно».

И если бы диакон Юрий Максимов был последователен в своих «экспертных» оценках, то не смог бы не разглядеть в собственной цитате пропаганду неполноценности «Ислама, как и любых других нехристианских религий» по сравнению с православной конфессией и исключительности последнего.

В этой же статье диакон Максимов недвусмысленно намекает на то, что Ислам — религия террора, а ее последователи сплошь террористы. Возрастающее в Москве количество терактов и преступлений, совершенных на бытовой почве он также увязывает именно с мусульманами. Этим он объясняет и резко неприязненное отношение москвичей к мусульманам: «…сложилась четкая ассоциация между выходцами из мусульманских регионов и высоким уровнем преступности в столице, а также терактами, совершаемыми на религиозной почве», — пишет Юрий Максимов.

В одном из интервью Максимов также пишет: «Это не может быть случайностью. Господь привел этих людей к нам для чего-то. Может быть, для того, чтобы они смогли узнать Православие…». И добавляет: «Но я, как христианин, не верю, что Он привел этих людей в Москву для того, чтобы они здесь ходили в мечеть — это они могли делать и у себя на родине».

Да, действительно, поразительная проницательность! Если речь о мигрантах из ближнего зарубежья, то они явно не для посещения или строительства московской мечети приехали, и уж тем более не для посещения церквей, а в поисках пропитания. И если, по Максимову, кульминацией христианства является посещение церкви, то у мусульман религия охватывает куда больше сфер жизнедеятельности человека, одной из которых является обязанность кормить семью.

А к вопросу о том, у кого веротерпимость стоит порядком выше, достаточно привести лишь примеры мусульманских республик на Кавказе, где церкви свободно строятся, а местные жители и руководство республик этому еще и содействуют. Как говорит русская народная мудрость: «Каков поп — таков и приход». Каков «эксперт» — таковы и заказчики.

Церковное молчание

Интернет-издание «Слово без границ» попыталось взять комментарии у официальных представителей РПЦ по поводу участия клирика МП РПЦ в антиисламской экспертизе, послужившей основой для запрета 65 настольных исламских произведения. Как сообщает издание: «На просьбы WordYou.Ru оценить действия своего единоверца представители Русской православной церкви или отказывались отвечать, или ограничивались размытыми формулировками».

К большому сожалению, вплоть до сегодняшнего дня не прозвучала официальная позиция Церкви по столь массовому запрету исламской литературы и прямом участии в этом процессе клирика РПЦ диакона Юрия Максимова. Подобная неопределенность лишь увеличивает домыслы в российском обществе и способствует охлаждению межконфессиональных отношений.

Издание так комментирует позицию председателя отдела по взаимодействию Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин: «комментирующий все — от протестных митингов до моды, на этот раз от объяснений отказался, предложив обратиться к самому «православному эксперту»: «О позиции отца Юрия Максимова лучше обращаться к нему самому, я не знаю точно, что именно он писал. Я считаю, что древние религиозные памятники, написанные 50, 100 и больше лет назад, наверное, вряд ли можно рассматривать под углом современных представлений об экстремизме и по этому поводу уже ведется диалог с целью возможного изменения законодательства», — сообщает WordYou.

Мусульманский ультиматум

На этой неделе исламская общественность обратилась к имамам мусульман России. В обращении на имя председателя СМР России, шейха Равиль-хазрата Гайнутдина, муфтия Духовного управления Азиатской части России — Нафигуллы Аширова, муфтия Саратовской области — Мукаддас-хазрата Бибарсова и муфтия Духовного управления Республики Дагестан — Ахмад-хаджи Абдуллаева говорится, что, общественность обращается к ним, как к авторитетным имамам российских мусульман, известным своей позицией по защите интересов Ислама в нашей стране.

«Вопиющее решение Оренбургского суда является последней каплей, переполнившей чашу долгого терпения российских мусульман в отношении проводимых репрессий против исламской литературы и просветительской деятельности в целом. Решение суда расценивается многими мусульманами как объявление войны со стороны государства Исламу, как таковому», — говорится в обращении.

Мусульманские активисты и общественники призывают объявить общенациональную компанию протеста мусульман России против политики государственной исламофобии и проведение в день празднования Ураза Байрам массовых митингов протеста. Также подписанты призывают провести встречи с высшим руководством страны с требованием от имени протестующих мусульман покончить с позорной политикой запрета религиозной литературы и религиозных организаций, не осуществляющих и не призывающих к насилию; с арестами религиозных деятелей и тщательному расследованию внесудебных расправ над ними.

Мусульманская общественность обращается и к руководству Московской патриархии РПЦ с просьбой поддержать справедливые требования мусульман и дать оценку деятельности ряда лиц, занимающих официальные должности в структурах МП РПЦ и связанных с ней структур, как то Всемирном Русском Народном Соборе, лиц, которые прямо провоцируют запреты и ограничения, направленные против мусульман и на эскалацию религиозной напряженности в стране.

У государства отмолчаться не получится

Понять сегодня грань между государственными и религиозными отношениями достаточно сложно. Декларируемая Конституцией основа светского устройства государства и отделения от церкви, сегодня, де-факто, отменена. И принцип «кесарю — кесарево, а Богу — Божье» озвучиваемый, как мантра, по случаю не редких встреч первых лиц государства с религиозными деятелями на практике не действует. Государство тесным образом переплетено во всех религиозных отношениях, является основным их модератором, спикером и очень часто ведет себя, как «слон в посудной лавке».

То же самое произошло и сегодня. Но, в данном случае, нарочито-показательно отстраняясь от серьезной проблемы, молчаливо указывая пальцем на пункт Конституции об отделении от религиозных институтов, о независимости судей, мы имеем печь, в которую загрузили пирожки с атомной начинкой, а что получим, все помнят из русской народной сказки. Наше государство, раздираемое отовсюду совсем не дружескими международными вызовами, слишком слабо, чтобы осилить еще одну, гражданскую войну, теперь уже на религиозной почве…

Магомед Туаев
кавказская политика