Я заметила, что лицо моей сестры стало бледным, и она похудела. Но она, как обычно, читала Коран, и ее всегда можно было найти на молельном коврике в положенное время. Я помню, как она молилась и как ее руки в молитвах тянулись ввысь к Богу.

И так без устали: утром и вечером, днем и глубокой ночью. Я же всё свое свободное время тратила на чтение развлекательных журналов об актерах и певцах, на просмотр видеофильмов и чтение романов о любви. Меня даже прозвали «любительницей ТВ», ведь прозвища дают человеку зачастую по тому слову, которое он чаще всего произносит.

Я никак не могла разобраться в своих делах и молитвах…

Только что я выключила свой видеомагнитофон – три часа кряду смотрела новый фильм. С ближней мечети доносится утренний азан к молитве. Я забираюсь в постель, но вдруг слышу зов сестры. Спрашиваю:

– Да что ты хочешь, Нура?

– Не спи, пока не совершишь утреннюю молитву! – строго отвечает сестра.

– О… да еще целый час для намаза, ведь прозвучал только первый азан!

Ласковый голос моей сестры не изменился с тех пор, как она тяжело заболела и дни напролет лежала в постели. Мягким голосом она подозвала меня к себе:

– Подойди, пожалуйста, и сядь рядом со мной.

Я присела рядом с ней.

– Ну, что у тебя интересного?

Негромко, но с радостным и гордым чувством непоколебимой веры она прочитала:

– «Каждая душа вкусит смерть, но только в День воскресения вы получите вашу плату сполна.…». Семейство Имрана, 3:185.

Нура немного помолчала, а затем спросила:

– Ты еще не поверила в смерть?

– Ну, я верю в нее.

– А ты не задумывалась о том, что будешь спрошена обо всех своих маленьких и больших делах?

– Да, но Бог Милосердный и Прощающий… и жизнь длинная… – протянула я.

– О сестра моя! Разве тебя не устрашает внезапность смерти? Помнишь Хинд? Она младше тебя, а видишь, погибла в автокатастрофе. И такая участь постигает многих. Смерть не знает возраста. И возраст не определяет, когда придет смерть.

Мне вдруг стало как-то не по себе в ее темной комнате; поеживаясь от страха, я упрекнула ее:

– Я боюсь темноты, а ты меня запугиваешь смертью. Как я теперь усну? Я думала, что ты решилась поехать вместе с нами на отдых во время каникул и поэтому позвала к себе.

Вдруг ее голос задрожал.

– Наверное, в этом году я буду далеко… совсем в другом месте… Все может случиться, Надия, жизнь – в руках Аллаха…

Слезы хлынули потоком из глаз моей сестры, и она беззвучно зарыдала. Мое сердце сжалось. Я задумалась о ее длительной и тяжелой болезни. Врачи сообщили отцу, что опухоль злокачественная, и Нуре, возможно, осталось недолго жить. Неужели ей кто-то сказал об этом или она сама догадалась о том, что жизнь ее угасает?

– О чем ты задумалась? – твердый голос сестры вывел меня из задумчивости. – Ты думаешь, что я это говорила, потому что больна? Нет, скорее, я буду жить дольше, чем некоторые из здоровых людей. А сколько ты будешь жить? Быть может, 20 или 40 лет? Ну а после этого?

Я заметила, как ее руки нервно задвигались в темноте.

– Между нами нет разницы. И все мы покинем этот мир и перенесемся в Рай или Ад. Разве ты не знаешь, что Всевышний сказал: «Кто будет удален от Огня и введен в Рай, тот обретет успех, а земная жизнь – всего лишь наслаждение обольщением». Семейство Имрана, 3:185.

Пожелав ей спокойной ночи, я быстро вышла из комнаты, но голос сестры все еще звучал в моих ушах: «Пусть Аллах направит тебя на правильный путь. Не забывай совершать намаз»…

В восемь часов утра в мою дверь постучали. Обычно так рано меня не будили. За дверью слышался плач и движение. Что могло случиться? Оказалось, сестре стало плохо, и отец отвез ее в больницу. Мне было предписано провести эти каникулы дома…

После долгого томительного ожидания, в час дня из больницы позвонил отец и сообщил, что мы можем навестить Нуру:

– Выезжайте скорее.

Мама мне сказала, что голос у отца был встревоженный. Мы наскоро оделись, сели в машину и поехали в больницу. Где дорога, по которой я с водителем всегда ездила гулять? Она должна быть короткой. Почему эта дорога сегодня такая длинная, невероятно длинная? Куда делась праздная толпа, приятная моему сердцу, которую я любила рассматривать, поворачивая голову направо и налево? Толпа выглядит вялой и смертельно скучной… Мама, расположившись возле меня на заднем сиденье, делает ду`а1 для моей сестры:

– …Она благочестивая, послушная дочь… Я никогда не видела, чтобы она тратила время попусту…

Когда мы вошли в больничные ворота, моим глазам предстала ужасная картина: одни люди стонали от боли, у других были переломы, раны, у третьего глаза запали вовнутрь от истощения, так что невозможно было понять, живой ли этот человек или он явился из потусторонней жизни… Какая страшная картина! Я никогда ничего подобного не видела…

Мы быстро поднялись по лестнице.

– Она лежит в реанимации, сейчас я отведу вас к ней, – объяснила нам медсестра. Медсестра (очень добрая девушка) успокаивала мою маму:

– После комы ей значительно лучше.

В реанимационную палату разрешено входить только по одному посетителю. Сквозь небольшое дверное оконце я увидела Нуру, окруженную врачами. Возле Нуры стояла мама, однако глаза моей сестры были устремлены на меня. Спустя две минуты мама вышла, уже не сдерживая слез. Мне также разрешили войти и поприветствовать сестру, но с условием, что говорить я буду не более двух минут.

– Как у тебя дела, Нура? Вчера вечером ты чувствовала себя хорошо. Что же случилось с тобой?

Она взяла мою руку и легонько прижала к себе:

– Благодаря Аллаху я чувствую себя хорошо.

Я сидела на краю кровати сестры, и моя нога соприкасалась с ее ногой. Нура убрала свою ногу.

– Извини, если помешала тебе, – попросила я.

– Нет, что ты, просто я вспомнила, что Аллах Великий (Ему принадлежит вся слава) сказал: «Когда соединится голень с голенью, в тот день погонят его к Господу твоему». (Воскресение, 75:29-30). Надия, ты должна делать для меня ду`а. Может быть, скоро я встречу свой первый день в новой жизни… Я как путник, который уезжает далеко, а его продовольственные запасы невелики.

От этих слов на мои глаза навернулись слезы, и я расплакалась. Я плакала долго, и мой отец начал волноваться за меня больше, чем за Нуру. Мои родители не привыкли к тому, чтобы я долго сидела в своей комнате и плакала.

В тот грустный день, после заката солнца, в нашем доме стояла необычайная тишина. Ко мне зашла моя двоюродная сестра по матери, а затем и двоюродная сестра по отцу. Посещения были недолгими. В наш дом шли и шли посетители. В моей голове их голоса слились воедино. Из их речей я поняла одно: Нура умерла…

Я уже не понимала, о чем говорили люди в нашем доме и кто посещал нас. О Господи! Где я? Что произошло? Я хочу плакать, но уже нет сил…

Позже мне рассказывали, что отец взял меня за руку и повел в последний раз попрощаться с сестрой. Я поцеловала ее… Не помню ничего, кроме одной детали: увидев ее мертвое тело, лежащее на кровати, я вспомнила ее речь: «Когда соединится голень с голенью…», – и познала истину, что «…в тот день погонят его к Господу твоему»…

Не могу понять, как я очутилась на том месте, где всегда молилась моя сестра. На меня разом нахлынули воспоминания, я будто вновь видела ее живую. Мы жили вместе еще до рождения, ведь мы – близнецы. Она давала добрые советы, не позволяла пропускать Фаджр, помогала, когда мне приходилось туго в сложной ситуации, успокаивала мою душу в тревожное время…

Теперь, когда я просыпаюсь утром, то не жду вечера… А если дожила до вечера – не жду утра…