В 2012 году издательством "Грозненский рабочий", под авторством правозащитников:
Н.Нухажиева, Х.Умхаева выпущена книга под названием: "В поисках национальной идентичности". Объём книги 718 страниц, тираж 5 тыс. экземпляров.
В обще форматных "поисках национальной идентичности" прослеживается ярко выраженный курс чеченизации ингушского народа не без красок его дискредитации.

Все стороны домыслов и измышлений данной работы за раз охватить, это работа сложная, вопрос времени, на этот раз мы хотим обратить внимание общественности на главу; " О языке"-стр. 319
Вот выводы автора:
"… десятки известных во всем мире исследователей считали ингушей одним из колен чеченского племени, а ингушский язык диалектом чеченского языка …"
" … Чечено-Ингушская и даже нахская общность обычно называется "чеченской."
До тех пор, пока не были введены термины: "вайнахи", "нахи".
Даже Н.Яковлев, на которого часто ссылаются Кодзоевы, в своей работе: "Вопросы изучения чеченцев и ингушей" тоже относит ингушей к чеченцам … " (стр 321, 325)
Чтобы не быть голословным обратимся по этому вопросу к более компетентным источникам:
Приводим полное содержание одного из писем Идриса Базоркина.

РУКОВОДСТВУ И УЧЕНЫМ ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОГО НИИ ИСТОРИИ,
ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ!

Я обращаюсь к вам, потому что в разбираемом вопро¬се главное слово должно принадлежать вам.
С некоторых пор и, в особенности, в последнее время в науке и литературе все большие масштабы принимает распространение термина «вайнахи».
Так, например, появились кинокартины, книги под названием «В стране вайнахов», «Песни вайнахов» есть ансамбль песни и танца «Вайнахи», есть «вайнахские юморески».
А в статье «Прочтенные страницы», опубликованной в «Грозненском рабочем», говорится уже о более серьез¬ных вещах: о «кавказском народе» «вайнахи», о «вайнах-ском зодчестве» и даже о представителях местной наци¬ональности - «вайнахах». Что это - научное открытие, или политическая безответственность?
От эдаких вольностей до постановки вопроса об анну¬лировании чеченской и ингушской национальностей -один шаг.
Некоторые столичные ученые вслед за нами от упо¬требления этого термина в языкознании ныне торопливо переходят к замене им национальных названий чеченцев и ингушей.
Я умышленно не называю имен авторов, потому что не в них дело, а в принципе.
Возникает вопрос - случайно ли это явление, или за¬кономерно вытекает из каких-то жизненных потребно¬стей наших народов, науки, культуры, литературы, поли¬тики?
И к чему должна привести столь всеобъемлющая нагрузка на этот термин? Об этом и стоит поговорить.
О чеченцах и ингушах в литературе мира известно не¬сколько тысячелетий. Напоминать источники эти вам, ученым, мне нет необходимости. А для того, кто не знает,
- достаточно сослаться на последнюю книгу Крупнова «Средневековая Ингушетия»*.
Во всех источниках на протяжении веков чеченцев называли нахчематьяны», «нахчи», ингушей - «кисты», «кусты», «глигвы», «гаргареи». И нет ни одного свиде¬тельства, даже самого отдаленного, о том, что когда-то были народом с единым названием, несмотря на все наше очевидное родство.
Науке не известно и то, чтобы эта самостоятельность названий и самоназваний наших народов когда-нибудь мешала нам жить в дружбе, в том числе даже тогда, ко¬гда в период Кавказской войны ингуши, дабы избавиться от кабардинской зависимости и получить возможность выйти из тор, жить на плоскости, были прорусской ори¬ентации и дрались на их стороне.
История не знает случая, в том числе и наш фольклор
- эта самая древняя память бесписьменных народов, что¬бы наши народы искали себе объединяющий их термин.
В истории всех соседних народов мы тоже живем каждый под своим именем.
Но вот, в двадцатые годы нашего столетия, впервые у лингвистов, при изучении наших языков возникла необ¬ходимость выделить их из числа других кавказских язы¬ков, придумать им общее название. И тогда, для чечен¬ского, ингушского, кистинского и бацбийского языков был принят, предложенный Заурбеком Мальсаговым условный термин: «нахские», а позже «вайнахские» язы¬ки.
Это было вполне закономерно и не могло вызывать ни каких возражений, ибо подобно этому в науке суще¬ствуют термины славянские языки (русский, украинский, белорусский, польский, чешский, славянский, лужичан-ский, кашубский, болгарский, сербский, хорватский, словенский, македонский боснийский), финно - угорская семья языков, тюркская, насчитывающая 19 националь¬ностей только в СССР, палеоазиатская и др.
Но ни один из этих народов, входящих в единые линг¬вистические семьи, никогда не стремился заменить название своей национальности, народности общим названием своей лингвистической группы, даже тогда, когда это название имело для них исторически общее значение.
К примеру: казахи и киргизы-тюрки - соседи. В исто¬рическом прошлом и в языковом отношении они стоят гораздо ближе друг к другу, чем чеченцы и ингуши. До революции их вместе называли киргизами. Но даже они не делали попыток снивелироваться под общий термин -тюрки.
Есть у нас в Союзе восемь следующих народностей:
1) чукчи - 14 тысяч;
2) коряки - 7 тысяч 500 человек;
3) нивхи - 4 тысячи 400 человек;
4) ительмены - 1 тысяча 300 человек;
5) кеты - 1 тысяча 200 человек;
6) эскимосы - 1 тысяча 100 человек;
7) юкагиры- 600 человек;
8) алеуты - 400 человек.
Всех вместе их не более 30 тысяч и относятся к еди¬ной лингвистической семье - палеоазиатской. Однако каждая из этих маленьких народностей называет себя своим именем, гордится им, развивает свою националь¬ную культуру в соответствии с программой нашей партии и не испытывает необходимости изобретением об¬щего названия крепить дружбу между своими родствен¬ными народами.
Есть и иной пример: кабардинцы, черкесы, адыгейцы - в самоназвании все адыги. Однако не известно, чтобы они стремились, отказавшись от своих индивидуальных званий, объединиться под именем адыгов, хотя оно для них историческое, а не искусственное.
И только отдельные представители нашей интелли¬генции, вначале употребляя слово «вайнахи» фигурально теперь, как бы для дружбы и без того вполне дружных наших народов, употребляют этот термин всюду, где только можно и нельзя, активно вытесняя из русского лексикона слова чеченец и ингуш.
Неправомерность, ненаучность, неполитичность этой тенденции станет немедленно ясна, как только мы по¬пробуем перенести подобную практику на другие наро¬ды. Например, начать все русское, украинское, польское, болгарское и т.д., их поэзию, территории, названия национальностей называть только славянскими. Но сла¬вяне-то - хоть издревле славяне, а мы никогда не были вайнахами! Следовательно, исторически и научно у нас нет оснований и необходимости менять древние назва¬ния наших народов. Этого не понимать, или желать мо-гут только, те которым претят сами слова «чеченец», «ингуш».
Языки у нас родственны и схожи. Но разница между ними все же так велика, что их нельзя назвать одним языком. Они вполне самостоятельны, со своим фолькло¬ром и литературой.
Все шире и глубже распространяясь о том, что «вай¬нахи» один народ, даже одна нация, товарищи забывают, или умышленно стремятся к тому, что должно логически вытекать из этого утверждения, если его принять за истину. Если мы один народ, тогда мы должны иметь один язык, одну литературу, художественную и политическую, в том числе и газеты. Должны изучать в школах один язык. Одна национальность должна иметь одно государ¬ственное название. В условиях нашей республики по численности наших народов это могло бы произойти только за счет дискриминации всего ингушского, как народа меньшего по численности. В подтверждение того, что именно такая тенденция заложена в этом так называ¬емом объединяющем термине, можно сослаться на ста¬тью т. Мальсагова Абу «Его делам не позабыться». Там сказано: «такие наименования и термины, как «нахские языки», «вайнахский народ» и другие... и сегодня, когда вопросы сближения чеченского и ингушского литера¬турных языков стоят на повестке дня, идеи и предложе¬ния Заурбека остаются актуальными».
Термин «нахские языки» на своем месте и не вызыва¬ет возражений
Но кто и во имя чего мог бы поставить «на повестку дня» такой филистерский вопрос, как сближение чечен¬ского и ингушского литературных языков?
Во-первых, ни у чеченцев, ни у ингушей нет литера¬турных языков отличных от языков этих народов.
Значит, речь может идти только о сближении этих народных языков. Актуальность такой задачи более чем сомнительна, потому что каждый из этих языков справ¬ляется со своей задачей.
Во-вторых, и в чеченскую и в ингушскую литературу, за все время их существования вряд ли проникло взаим¬но столько слов, чтобы об этом можно было говорить, как о каком-то процессе. Гораздо реальнее и ощутимее можно говорить о пополнении словарного состава наших языков за счет русской терминологии. Это живой, жизненный неотвратимый процесс. А так как чеченский и ингушский язы приблизительно равноценны, им, как го¬ворится, занимать друг у друга нечего.
В-третьих, все разговоры о путях слияния наших язы¬ков схоластичны, ибо не имеют под собой реальной поч¬вы жизненной необходимости. Кисты (чеченцы), бацбийцы (ингуши), проживающие в отрыве от основ¬ных этнических групп в Грузии несколько веков, не¬смотря на то, что их там четыре селения - не утеряли своих диалектов.
Дигорский диалект в Осетии, на котором говорит все¬го 30 тысяч человек, находясь в иронском массиве, мно¬гие века сохраняет свою полную самостоятельность.
В то же время и у осетин и у нас, как и у других наро¬дов нашей страны, отмечается развитие двуязычия и тенденция утрачивания своего языка за счет русского. По данным опубликованной статистики, у осетин уже 11,4% населения не говорит на родном языке. Родным для них стал русский. Медленнее, но этот же процесс происходит и у нас. В этих условиях говорить о создании единого чечено-ингушского, а как сказано выше «вай-нахского» языка, как промежуточной стадии к переходу к единому языку, вообще - фантазия, которая никогда не осуществится. Значит, для того чтобы подкрепить идею единого «вайнахского народа», остается один путь, что¬бы сделать его народом с единым языком: объявить ин¬гушский язык диалектом, а основным, национальным языком признать чеченский. Вы знаете, что подобные мысли кое-кем вынашивались.
Что из этого может получиться - тоже не секрет
Вот почему не так уж безобиден термин «вайнахи». В нем менее всего в подобной интерпретации имеются идеи дружбы народов. Подводным течением идеи «вай-нахства» является тенденции к национализму.
Имена чеченского и ингушского народов, сами по се¬бе ничем не скомпрометированы. Под этими именами их знает мировая история. Под этими именами мы запомни¬лись нашим врагам, врагам революции. Под этими име¬нами мы вошли в историю Октябрьской революции, в историю партии. И нам нет необходимости единствен¬ными из народов СССР, как провинившимся, пытаю¬щимся замаскировать свое позорное прошлое, менять национальные наши паспорта. Следовательно, ни лите¬ратурными, ни политическими соображениями оправ¬дать столь широкую популяризацию и внедрение в жизнь термина «вайнахи» тоже нельзя.
Наконец, даже в случае необходимости нашего пере¬именования, как можно живые народы назвать такой наивной фразой: «мы люди» или «наш народ»? Это же просто фраза из диалога, который может быть произне¬сен на любом языке. «Ты из наших? Да, из наших». Как можно подобной фразой из разговора наименовать народность, изобретать новую национальность!?
Как можно, не издеваясь над своими народами, гово¬рить самим и позволять говорить другим про себя: «вай¬нахи», «страна вайнахов», «национальность вайнахов», «республика вайнахов»... т.е. «мы люди», «страна наших людей», национальность «наши люди». «Наш-народ-ская», «нашелюдийская» республика! С точки зрения научной, этнографической, семантической - это ведь са¬мая настоящая профанация. Нонсенс, не имевший равного в народах. Как можно над этим не задуматься, а заду¬мавшись, не избавиться от этого термина пока не поздно.
И последнее: в Конституции СССР и РСФСР нет «Наш - народской», «Нашелюдийской» республики.
Есть - Чечено-Ингушская АССР.
По государственному учету, статистике страны - нет национальности «вайнахи». Есть чеченцы и ингуши.
Переименовать народы без их ведома и согласия ни¬кто не имеет права. Нельзя творить насилие и произвол над народами ни в чем.
И уж если переименование Чечни и чеченцев, Ингуше¬тии и ингушей вопрос неотложной необходимости, он все равно должен подвергнуться всенародному обсуждению.
Только волеизъявление всего народа может быть реша¬ющим. Решение народа может вступить в силу лишь по утверждения его в законодательских инструкциях и внесе¬ния соответствующих законов в Конституцию СССР.
До тех пор любое самовольничание в этом вопросе, взирая на лица и ранги, должно пресекаться через изда¬тельства, редакции, радио и газеты, органы цензуры, как беззаконие. Наши народы не должны и не могут терпеть произвольного обращения с самым святым для них - с их добрым именем. Они не могут терпеть псевдонауч¬ную кличку, какими бы высокими принципами и идеа¬лами она прикрывалась.
Я умышленно обнажил перед вами неизбежный финал этого, пока с точки зрения обывателя, невинного явления моды, или вульгаризаторства. Но если уже сейчас не легко будет побороть в себе и в других инерцию к этому слову, позже оно^просто станет неодолимым, как слово-паразит языке человека. И мы будем свидетелями того, как, благодаря нашей пассивности, наши народы встанут перед от¬нюдь не дружественными политическими проблемами.
Думаю, что ситуация понятна, и вы сумеете остано¬вить столь широко и ничем не оправданно внедряющееся в жизнь произвольное переименование наших народов.
У вас для этого достаточно сдерживающих средств, эрудиции, авторитета и прав.
Готов согласиться с вами, если вы докажете мне, что я ошибаюсь.

С глубоким почтением,
ИДРИС
8 апреля 1972 г.

Пресс-центр ДСИ «Нийсхо»

Хаджимурат Костоев