По словам министра образования области Игоря Гуськова, Максим Сычев за месяц до гибели сообщал в деканат о возникших конфликтных отношениях с тремя ингушскими студентами, с которыми он проживал в одной комнате общежития,но ответсвенные сотрудники РГСУ, в котором погиб студент не уделили должного внимания проблеме взаимоотношений студентов и не приняли должных мер. "Бездействие руководства вуза стало косвенной причиной произошедшей трагедии", - отметил Гуськов на пресс-конференции агенства "Интерфакс-Юг" во вторник. Гуськов также рассказал, что комендант общежития, где проживал погибший студент Максим Сычев, уволен, проректору по воспитательной работе объявлен выговор, а вопрос с ректором сейчас решается.

Так же в интервью сайту 161.ru Дарсигов Магомед выразил свое недовольство.

Полпред Республики Ингушетия в РО Магомед Дарсигов: «Мы что – на войне?»
Последние несколько дней стали настоящим испытанием для ингушской диаспоры в Ростове. Прежде всего, потому, что в информационных сообщениях о причинах смерти студента второго курса РГСУ Максима Сычева национальность предполагаемого виновника трагедии прозвучала прежде, чем его имя и возраст. Особенно беспощадны оказались ростовские блогеры, которые не только приписали покойному парню несколько лишних смертельных травм, но и не поленились с выводами, выдав как само собой разумеющееся безусловную связь между понятиями «драка – ингуш – смерть». О том, как ингуши Ростова пережили трагедию с Максимом Сычевым и почему кавказцы танцуют лезгинку на Пушкинской, 161.ru спросил у выпускника РИНХа, ростовчанина, полномочного представителя президента Республики Ингушетия в Ростовской области Магомеда Дарсигова.
– Магомед Бесланович, каковы Ваши основные претензии к ростовским СМИ, которые занимались освещением трагических событий в РГСУ, связанных с убийством Максима Сычева?
– Возмущает прежде всего формулировки. Вы (сайт 161.ru. – Прим. автора) тоже употребляли словосочетание «убийца Максима Сычева», хотя в данном случае речь идет о неумышленном нанесении тяжких повреждений, повлекших за собой смерть. Максим не был убит в ходе драки, и как там все произошло, должны разобраться правоохранительные органы. Только они должны сделать вывод – виновен нынешний подозреваемый или нет. А журналисты уже называют его убийцей.
– Какова была роль ингушской диаспоры в том, что подозреваемый все же оказался в руках правосудия?
– Смерть Максима это трагедия для всех. Для его семьи, для университета и для нас тоже. В справедливом решении по этому делу сейчас очень заинтересован и Президент Ингушетии. Он пристально следит за тем, как развиваются события. Его мнение простое: если парень виновен, он должен быть наказан, пусть сидит. Как только было возбуждено уголовное дело, среди родственников была проведена очень серьезная работа, приехал его брат и мы сами в субботу (11 декабря. – Прим. автора) отвезли парня в милицию. Повторюсь: в справедливом решении по этому делу руководство Ингушетии заинтересовано не меньше остальных.
– Расскажите о подозреваемом. Вы с ним встречались? О чем разговаривали?
– Ему 16 лет. Первокурсник. Сирота. Он никуда не сбегал из города, как писали СМИ, нигде не прятался, все время находился в Ростове. Что я могу сказать... Видно, что парень сейчас очень напуган. Он и предположить не мог, что все так произойдет.
– Говорят о том, что удар в голову Максиму Сычеву был нанесен профессионально, из-за чего, собственно говоря, и образовалась гематома. Подозреваемый, действительно, профессионально занимался единоборствами?
– О чем вы говорите... Ему 16 лет, какой может быть профессиональный удар? Просто кому-то была выгодна такая версия, вот она и появилась. Это была обычная драка, которые ежедневно случаются десятками и сотнями в нашем городе. Безо всякой межнациональной подоплеки. Что, русские парни между собой не дерутся?
– Дерутся, конечно. И даже убивают друг друга, но это не приводит к тому, что случилось 12 декабря, когда на улицу вышло несколько тысяч человек, и был выдвинут ряд требований относительно поведения приезжих из кавказских республик.
– В том-то и дело, что неправильное освещение этого события – да, трагического! – привело к проведению такого возмутительного мероприятия, как прошедший воскресный марш. Вы видели, кто туда пришел? Что они кричали, и было ли в их поведении хоть что-то, напоминающее скорбь по убитому парню?
– Вы встречались с вашими молодыми земляками перед митингом? Что вы им говорили?
– С ребятами из Ингушетии, которые учатся в ростовских вузах, я встречаюсь регулярно, вне зависимости от ситуации. Контролирую их успеваемость, проводим различные разъяснительные беседы. Перед митингом я тоже встречался с нашими студентами из РГСУ и попросил, чтобы на время проведения акции их не было. Никто не испугался. Просто я предполагал, чем акция может закончиться, и не хотел, чтобы кто-то из ребят стал жертвой обезумевшей толпы. Ребята, которые ни в чем не виноваты.
– В ходе акции памяти митингующие встретились с руководством области и выдвинули ряд требований, среди которых есть, например, призыв к властям пересмотреть целевые квоты для студентов из республик Северного Кавказа. Как Вы относитесь к такой инициативе?
– Знаете, не нам с вами решать, кто и как эти квоты выдает. Я считаю, что нормальный студент должен учиться, а лоботряс – ехать домой. В РГСУ учится 51 студент из Ингушетии. Для вуза такого уровня это много или мало?
– А сколько всего студентов-ингушей в Ростове?
– Около 400 человек.
– Еще одно требование митингующих – признать исполнение лезгинки на улице нарушением общественного порядка. Вы что скажете?
– Когда я встречаюсь со своими подопечными, то всегда напоминаю им о необходимости вести себя в Ростове достойно. Не вступать в конфликты и не провоцировать других. Что такое лезгинка для жителя Кавказа? Это, прежде всего, выброс эмоций. Ну, кто-то кричит, кто-то уходит в спортзал, кто-то песни поет, мы танцуем. Этим танцем мы выражаем свою радость, гордость – все. Но я прекрасно понимаю, что многие люди просто не готовы к тому, чтобы лезгинку танцевали на улице. Для Чечни и Ингушетии это обычное зрелище. Поэтому нашим молодым я много раз говорил и повторяю это всегда: хотите танцевать – снимайте помещение и танцуйте на здоровье.
– А что вы думаете о предложении создать добровольные русские дружины самообороны?
– По разным данным, у нас на Дону проживает представители около 150 национальностей. Почему бы не создать тогда ассирийскую дружину самообороны? Греческую? Армянскую? Азербайджанскую? От кого обороняться будем? Все от всех? Мы что – на войне?
– Ингуши чувствуют себя в безопасности в Ростове?
– Безопасность – это дело правоохранительных органов. Как она будет организована, так и будет себя чувствовать каждый житель города. Вне зависимости от его национальности. Это очень важно понять: у преступников не бывает национальности.
– Магомед Бесланович, а как исправить эту ситуацию? Ну не просто же так люди вышли на улицу, значит, накипело. Что делать-то?
– Надо усиливать работу с молодежью. Необходимо больше проводить совместных мероприятий, в том числе, и спортивных. Проводить совместно общественную работу. Я этим активно занимаюсь последнее время, но необходимо усилие с обеих сторон. Потому что жители Ингушетии и других республик Кавказа не инопланетяне, не пришельцы. Мы такие же граждане России.
Проблема в другом. То, что происходит сегодня – это большая политика. Не было бы «Сычева», нашли бы дрогой повод. Акцию бы провели. Главная задача организаторов – показать, что в стране нет власти. Это вызов обществу, всем нам. А мы – маленькие в большой политической игре. Если это не пресечь и не принять жесткие меры к организаторам и провокаторам – это приведет к развалу страны. Это и есть главная цель зачинщиков. Вот и сделайте вывод.
Елена РОМАНОВА
www.161.ru