Один из новообращённых мусульман по имени Нури-д-Дин Вильдеман рассказал о том, что заставило его принять Ислам, и как это произошло:

«Обычно я этого не делаю. То есть, я обычно не трачу много времени на то, что рассказать кому-то, как я принял Ислам или, можно сказать, вернулся в Ислам.

Смотрите, когда люди узнают, что ты стал мусульманином, всегда получаешь одни и те же вопросы снова и снова: „Как ваши родители отреагировали на это? Был ли ты влюблён в женщину-мусульманку? Был ли ты принят исламской общиной, будучи новообращённым?“

Но больше всего люди спрашивают меня: „Как ты принял Ислам?,..

Что больше всего меня потрясло — даже мусульмане спрашивают меня, почему я принял Ислам. „Ну, это же единственная истинная религия, помнишь?“, — обычно отвечаю я. Я не попал врезался на своей машине в дерево и почти умер, у меня не было момента, когда бы я увидел свет. Я даже не знаю точно, когда я стал мусульманином.

Некоторые люди удивляются, но я даже не искал Бога. Я не искал в жизни причин. Я не искал цели.

На самом деле я просто искал книги. Я пошёл в книжный магазин, не зная, что хочу купить. Это было где-то в 2003 или в 2004 году. Я люблю читать с особым интересом книги, продающиеся в магазинах, затрагивающие нечто среднее между новейшей историей, философией и социологией.

Вот где попалась мне на глаза зелёная книга. Она называлась «Ислам; ценности, принципы и реальность». Я подержал её в руке, посмотрел на неё и понял, что я знал довольно много мусульман, но понятия не имел обо всём том, во что они верили.

Между тем об Исламе говорят во всех новостях, и, кажется, он влияет на внутригосударственные и международные события. Я решил купить книгу и посмотреть, что же всё-таки это за религия. Я подошёл к прилавку и купил книгу, не зная о 4-х с половиной годах пути, на который я только вступил, который приведёт меня прямо к моей шахаде (свидетельство веры). Прежде, чем я начал читать об Исламе, у меня уже были некоторые негативные ассоциации, связанные с этой религией. Например, мне было интересно, как соблюдающий мусульманин мог думать, что он хороший благочестивый человек, в то же время угнетая свою жену.

Или, например, я хотел бы понять, почему мусульмане поклоняются камню кубической формы в Мекке, тогда как ни статуи ни здания не имеют мощи и не могут помочь никому.

Я не мог понять, почему мусульмане были настолько нетерпимы по отношению к другим религиям, а не просто говорили, что все верят в одного и того же Бога. С этими вопросами и начал читать.

После первой книги пришла вторая. После второй — третья, и так далее. По прошествии нескольких лет я прочил достаточно книг об Исламе и был очень удивлён. Я узнал, что почти всё, о чём я думал, было той частью Ислама, к которой я был настроен негативно, фактически я был настроен негативно к Исламу.

Оказалось, что Пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) сказал, что то, насколько благочестив верующий, можно увидеть в том, как он относится к своей жене. Я узнал, что мусульмане не поклоняются Каабе, они скорее выступают против поклонения статям и подобным им.

Меня не нужно было убеждать в большинстве вещей, к которым Ислам обязывает нас — что делать, как себя вести, — потому что я нашёл, что со многими основными правилами я был уже согласен до изучения Ислама. Я находил в книгах свои же мысли по многим вопросам, но книги продолжали говорить: „Это и есть Ислам“.

В моём тогдашнем кружении не было так много призыва. Ну, во всяком случае призыв был не активный. Помощь, которую я получил, состояла в тех вопросах, которые я задавал, когда беседовал с окружающими людьми. Просто вокруг меня не было людей, которые бы были очень верующими.

И когда начался рамадан, я решил попробовать — ведь никакая книга не расскажет вам, какие ощущения испытывают — я пошёл к своим коллегам по работе, мусульманам, и сказал, что хотел бы поститься с ними. Я купил Коран и нашёл в Интернете 30-дневный календарь.

Когда я рассказал другим о чтении всего Корана и о посте в месяц Шавваль, некоторые из них никогда об этом не слышали и не делали этого. Я принёс молоко и финики на работу и начал объяснять им, что это Сунна, которой нужно следовать.

Их матеря или жёны приготовили нам еду, которую мы ели на работе — таким образом я отведал немного неизведанной доселе еды. Я многому научился в тот рамадан, и другие тоже. У нас было очень весело.

После рамадана я пошёл в мечеть, что выплатить закят. Я считал, что давать деньги на благое дело правильно, и то, что я не был мусульманином, не было для меня причиной не сделать этого.

Здесь я впервые встретился с казначеем мечети в моём родном городе. Он спросил меня, мусульманин ли я. „Нет, сэр, я не мусульманин, — был мой ответ. — Но я постился в месяц рамадан“.

Он сказал, чтобы я успокоился, не спешил и никогда не торопился с выводами. По прошествии месяца ч продолжал читать книги об Исламе. Я также читал о том отрицательном, что говорили об Исламе люди.

И я нашёл, что на все вопросы, которые я могу задать, Ислам даёт убедительный ответ. Это не всегда значило, что у мусульман, с которыми я общался, был убедительный ответ, но большая часть информации, которую я получил об Исламе, была из этих книг.

В конце следующего рамадана я вернулся в мечеть, что выплатить закят. Я снова встретил казначея, и он узнал меня. Он спросил снова, был ли я мусульманином. „Нет, сэр, я не мусульманин, — был мой ответ. — Но вы мне сказали, чтобы я не спешил, не так ли?“.

Он спокойно покачал головой и сказал: „Да, не спешите, но и не медлите“.

И тогда я уже начал жить свой последний год, будучи немусульманином. Я уже перестал пить алкоголь. Я бросил курить сигареты. Я старался призывать себя и других делать добро, старался отстранить себя и других от плохих поступков.

Я отправился в Турцию на отдых и имел возможность заходить в некоторые большие мечети. С пройденным каждым шагом, с каждым прожитым днём я чувствовал, что присутствие Бога в моей жизни только росло.

Я вышел на природу и в первый раз увидел в том, что было передо мной, признаки Творца. Иногда я пытался молиться, что сам я никогда не делал. Но это явно не было похоже на то, как я молюсь сегодня. Я продолжал читать и читать, потом я начал получать информацию об Исламе из Интернета.

На „Hyves“ — популярной голландской социальной сети — ко мне обратилась возвратившаяся в Ислам голландская мусульманка. Она спросила, мусульманин ли я, я ответил, что пока я не мусульманин. Он пригласила меня встретиться с её мужем у них дома. Он был мусульманином с рождения, соблюдающим, он родился в Египте.

Вместе с ним мы пообедали, а потом весь вечер говорили об Исламе. Когда я пришёл к нему во второй раз, он научил меня, как правильно молиться. По моей просьбе. Я старался делать это настолько хорошо, насколько я мог, а он наблюдал за моей попыткой.

После он задал мне вопрос: „Так что, как думаешь, ты готов к этому?“.

„Да, думаю, что готов“.

Я понял, что уже стал мусульманином. Я пока не произносил шахаду, поэтому всё ещё не было „официально“, но я стал мусульманином уже предыдущие годы. Я пришёл к вере в то, что иного божества, достойного поклонения, кроме Бога, Создателя.

Я пришёл к вере в то, что Мухаммад был Его посланником, заключительным посланником, посредством которого религия была довершена до конца. Я хотел поститься, я хотел выплачивать закят, хотел, молиться, я всё ещё каждый день мечтаю совершить хадж.

Мой путь лежал через книги, я пришёл через теорию. Это был рациональный выбор, а не эмоциональный выбор. Я смотрел на информацию, которая содержалась там, сравнивал и рассматривал. Ислам дал ответ на каждый из моих вопросов.

Одну или две недели спустя мы с ним пришли в мечеть. Он уже поговорил с имамом, чтобы все они знали, что я пришёл. Пришёл и мой отец и принёс камеру.

Имам проговорил шахаду по частям. Я повторил её, фраза за фразой.

Когда имам прочитал дуа, по брат-египтянин перевёл её для меня на голландский язык. Я почувствовал, что бежал мили и мили, и теперь дошёл до финиша. Я на самом деле буквально задыхался, как если бы бежал. Я спокойно возвратил дыхание в норму, я был спокоен и счастлив.

Вдруг я понял, что стал Нури-д-Дином.

Я пошёл в другую мечеть. Когда я вошёл в здание, я встретился с казначеем. Он опять спросил меня, мусульманин ли я.

„Да, сэр, я мусульманин, и меня зовут Нури-д-Дин!“, — сказал я с улыбкой.

„Аль-хамду ли-ллях! — ответил он, быстро добавив, — наконец-то!“».