В Ингушетии, продолжая традиции предков, представители рода Харсиевых возводят 100-метровую башню, которая должна стать визитной карточкой республики. Страна башен – так называют горную Ингушетию за то архитектурное наследие, что оставили современным ингушам их предки. В изящных каменных исполинах – страницы многовековой истории, и светлые, и черные. Галгай дословно — жители башен. Так испокон веков называют ингушей. Восстановить из руин родовую башню – дело чести каждой фамилии.

В Ингушетии, продолжая традиции предков, представители рода Харсиевых возводят 100-метровую башню, которая должна стать визитной карточкой республики. Страна башен – так называют горную Ингушетию за то архитектурное наследие, что оставили современным ингушам их предки. В изящных каменных исполинах – страницы многовековой истории, и светлые, и черные. Галгай дословно — жители башен. Так испокон веков называют ингушей. Восстановить из руин родовую башню – дело чести каждой фамилии.

«Ингушские боевые башни «воув» являются в подлинном смысле вершиной архитектурного и строительного мастерства древнего населения края. Они поражают простотой формы, монументальностью и строгим изяществом. Ингушские башни для своего времени были подлинным чудом человеческого гения, как для нашего столетия новые шаги человека в небо», – писал в 60-е годы прошлого века известный ученый-кавказовед Евгений Крупнов.

Сегодня в Ингушетии, продолжая традиции предков, представители рода Харсиевых возводят 100-метровую башню, которая должна стать визитной карточкой республики. Руководит процессом Асламбек. Однако на масштабной стройке задействованы все мужчины фамилии — от мала до велика: днюют и ночуют, пестуют свое творение, как ребенка. В новостных сюжетах – скупые сводки о ходе строительства и никаких подробностей. Однако мы смогли поговорить с автором грандиозного проекта Алиханом Харсиевым и выведать все секреты.

Кстати, несколько работ башенно-замковым комплексам Ингушетии посвятил российский этнограф Ян Чеснов. Вот что он говорит об этом архитектурном чуде: «…Описания башен, сделанные в годы Кавказской войны XIX века, восторженны. Но их авторы не могли допустить, что строителями башен были народы, которых считали дикарями и с которыми вели войну на уничтожение. Авторство башен приписывали грекам, персам, грузинам или кому угодно, только не ингушам. Истину не скроешь, и она стала пробиваться в серьезных попытках понять историю башен. Обнаружилось, что уже давно за ингушами стояла слава строителей башен».

Своего восторга не скрывал и полпред президента в СКФО Александр Хлопонин, когда впервые увидел башни в горном Джейрахском районе республики: «Ничего подобного я нигде не видел. Эта территория уникальная, она должна быть открыта для России и всего мира…»

- Алихан, когда появилась идея построить такую башню в Магасе?

- Идея появилась в детстве. Я всегда хотел сначала восстановить свою родовую башню, а потом и новую построить. Когда ребенком был, меня привозили старшие в наше село Ляжги в Джейрахском районе Ингушетии на фактически руины нашей башни, от которой оставалось меньше половины. У меня дух захватывало от вайнахской башенной архитектуры, от того что я тоже имею к этому отношение. И вот в жизни появилась возможность осуществить детскую мечту. Сначала мы с братьями создали прецедент, восстановив свою родовую башню.

- В каком году вы отреставрировали башню в Ляжги?

- Полностью она была восстановлена в 2009-ом. Сами работы заняли почти год, но до этого мы долго готовились к строительству. Это очень кропотливый труд. Сначала мы камни подходящие собирали на берегу Терека, потом в Москве в НИИ строительных конструкций я делал анализ связующих материалов. Ходили легенды, что древние ингуши готовили раствор из яиц – столько-то желтков, столько-то белков. Так вот экспертное заключение самых авторитетных специалистов показало, что в связующих материалах нет никакой органики — быть может, она со временем истлела. Раствор состоял из извести, песков и сланцевых составляющих.

А возраст башни по этому раствору определили как период с XII по XIVвек. Так что теория о яйцах и молоке в качестве связки не нашла подтверждение. И мой двоюродный брат Магомед, который всю жизнь изучает башенную архитектуру, с самого начала говорил, что, скорее всего, использовалась гашеная известь со всевозможными местными песками. Безусловно, в разное время растворы отличались составом, но всегда в них была череда этих компонентов.

А были башни и вообще без раствора: на выточенных из камня замках. Им и землетрясения не страшны были: сейсмическая волна проходила по пазам, сооружение шаталось, а потом вставало на место. Камни, в основном, тесали из базальта, известняка, даламита. Из Грузии специально приглашали камнетесов. Они тесали по чертежам ингушских зодчих. А потом местные мастера старались уложить их в течение года и накрыть башню крышей. Не дольше. Иначе, как гласит предание, башня была бы несчастливой для рода.

- Алихан, а где ваш брат Магомед научился башенному зодчеству?

- Он с детства приезжал в горную Ингушетию, смотрел, изучал. Пятеро его родных братьев – каменщики, еще в советские времена они много чего построили. Самые красивые дома в Чечне и в Ингушетии – их работа. А сам Магомед – очень интересующийся человек, он загорелся идеей воссоздания башенно-замковых комплексов. Десятилетиями постигал эту науку, заказывал специальные инструменты. И сейчас это стало его главным занятием в жизни. О том, как реставрировали до него, – лучше и не говорить, это просто варварство. Сегодня Магомед старается все делать по науке. Даже башни, которые из четырех углов на одном, так сказать, висели, он восстановил. И через несколько лет уже даже по цвету нельзя отличить отреставрированную часть башни от той, что уцелела.

- Сколько удалось уже восстановить – процентов 10-15?

- Даже близко нет. Он один, а каждая башня – титанический труд. Да, он отреставрировал несколько комплексов, но это мизер пока. В Ингушетии насчитывается больше двух тысяч башен только известных, притом что многое уже потеряно безвозвратно. И дойдет ли когда-нибудь очередь до тех сооружений предков, о которых никто по сей день не знает?

- Алихан, вернемся к башне в Магасе, которая должна стать символом Ингушетии. Когда начали работать над этим проектом?

- Несколько лет назад я уже серьезно начал искать проектировщиков, проводил конкурсы, просматривал эскизы и т.д. В то же время пытался и самостоятельно разработать проект. И тогда мне пришла идея сделать пандус по всему периметру будущей башни, от низа до самого верха — тем более что пандус увеличивает сейсмические возможности сооружения. Я очень хотел, чтобы каждый житель или гость республики мог подняться на самую вершину. Кто не может сам, по старости или по болезни, – того должны занести молодые люди из его фамилии. Если не будет таких, то этого человека занесут простые вайнахские парни, чтоб он оттуда смог посмотреть на весь Кавказ.

Свою идею я изложил Сергею Ткаченко, который тогда был директором ГУП НИиПи Генплана Москвы. Замысел ему понравился. Он тоже загорелся этим объектом. Тогда я заказал проект в его мастерской. По моему мнению, лучшей в России.

Готовый проект мы детально обсудили с главой РИ Юнус-Беком Евкуровым. Заручившись его полной поддержкой, в 2011 году мы вышли на стройплощадку. Однако осенью в Ингушетии ударили редкие для этих мест морозы, и тогда мы по всем правилам законсервировали строительство. А в апреле 2012-го начали заново возводить башню. Сейчас уже около 70 метров построено, и мы подошли к самому ответственному моменту – к мишикулям (балконам — Е. П.), начинаем делать своды. Но сразу скажу: мы никуда не торопимся, к конкретным срокам не гоним, лишь бы все было построено качественно.

Когда конструкция будет возведена, начнется еще одна очень важная работа – внешняя отделка. Долго я изучал этот вопрос, консультировался, уже собирался в Америку лететь – там есть фирма, которая владеет уникальной технологией такой сложной облицовки. И вдруг чисто случайно в Турции узнал, что у одной турецкой компании есть эксклюзивное право на использование этой американской технологии в Европе. А эксклюзивом на Россию, как оказалось, обладает мой односельчанин.

Его компания занимается отделкой всех олимпийских объектов в Сочи: там идет полная имитация камня. Весь бетон делается ручным миксером. Ноу-хау заключается в том, что у них есть специальная присадка, она относится в Штатах к категории social security. Как кока-кола: все знают, что она есть, но расшифровать никто не может.

- Алихан, почему не детсады, школы, а башня?

- Мы уже оказывали помощь и детским садам, и школам. Пусть кто-то другой теперь что-то сделает. Я никогда не забывал свой народ — ни до войны, ни во время, ни после нее. Всегда, как мог, помогал. Поэтому думаю, заслужил, чтобы построить эту башню и назвать ее в честь моих предков. Мы – ингуши, жители башен. У меня мечта возвести башню-символ. Мы хотим, чтобы люди там собирались и любовались красотами Кавказа. Также есть идея проводить в ней марафон. Наверху оборудуем смотровую площадку. Вход всегда и для всех – бесплатный. Никакой бизнес там никто делать не собирается.

- И какова же будет дальность обзора?

- Очень далеко за пределы Ингушетии. Даже Грузия будет видна в хорошую погоду.

- А какая точная высота башни?

- Ровно 99 метров. Потому что девяносто девять имен у Аллаха. На каждом метре будет написано одно имя.

- Внутри что-то будет, помимо пандуса?

- Сейчас думаем о наполнении. Кроме того, на территории вокруг башни хотим разбить необычный парк. Идея такая: он должен объединить жителей Ингушетии всех национальностей – и тех, кто живет в республике, и тех, кто уехал. Каждый, для кого Ингушетия – малая родина, сможет посадить дерево в этом парке: в интернете будет создан специальный фонд, абсолютно прозрачный, куда любой желающий может перевести деньги для покупки своего личного дерева. Его сажают в парк, устанавливают табличку, чье это дерево, а на сайт выкладывается сертификат с подробной информацией.

- Вы упомянули, что хотите проводить марафон в башне…

- Да, по примеру того, что проводится в США в знаменитом Empire State Building. Для начала общекавказский, в трех возрастных категориях: до 35 лет, до 50 лет и свыше пятидесяти. Забег по пандусу в 1700 метров. Соревнования в один день, размещение участникам не нужно. Побегали, пообщались, поели мяса, потанцевали – не где попало и когда попало, а там, когда и где это принято, – и разъехались. И пусть тренируются молодые пацаны до следующего года, бегают по горам в разгрузочных жилетах. Но набитых не гранатами, а камнями. Оружие уже всем надоело.

- То есть вы закладываете в это грандиозное строительство и некий политический смысл?

- И политический, и объединяющий. Мы не имеем права забывать, кто мы и откуда здесь появились. И кто-то нам скажет спасибо, что гостям республики будет что показать. Но есть еще один момент. На баннере перед строящимся объектом, если вы помните, написано: Вайнахская башня. Что я этим хочу сказать? В последнее время муссируется тема – мол, братские народы не поделили границы и так далее. Так вот, ингуши и чеченцы никакие не братские народы – это один народ: вайнахи. То же касается орстхойцев, мелхистинцев, аккинцев. Это неделимый этнос, который существует тысячелетиями. Если бы это было не так, мы никогда бы не смогли прорваться в современный мир из глубины веков, сохранив свою уникальную идентичность, которая отличает вайнахов от всех остальных. И башенная архитектура — это вайнахский продукт в том числе. У простых людей никакой проблемы с границами нет и быть не может. Но это мое личное мнение. Глава Ингушетии сегодня — боевой генерал, Герой России Юнус-Бек Евкуров. В Чеченской республике — генерал, Герой России Рамзан Кадыров. Мы должны использовать мощнейший потенциал этих двух руководителей на процветание нашего народа. Если мы этого не сделаем, еще неизвестно, когда Всевышний даст нам подобный шанс.

- Кстати о главе. Юнус-Бек Евкуров говорит, что едва ли не ежедневно посещает стройку – благо, что она прямо напротив администрации, и окна его кабинета как раз выходят на башню. Он активное участие принимает?

- Если он в Ингушетии, то действительно приходит несколько раз в неделю. Как только он Главой стал, мы сразу поняли: теперь точно надо это делать. Потому что такой был подъем, такой энтузиазм у всех. Но потом случилось покушение, долгое восстановление, и пришлось перенести сроки. С главой республики у нас полное взаимопонимание, ему очень нравится проект. Юнус-Бек Евкуров принимает самое активное участие в строительстве и обсуждении нюансов. Он очень четко себе представляет, что это не просто строительный объект, а символ. Видно, что для него он не менее важен, чем для меня. В день открытия башни Евкуров мечтает увидеть в Магасе президента Владимира Путина.

- И все-таки, хоть вы и не ставите сроков, когда примерно пустите первых гостей в башню?

- Даст Бог, это случится уже в сентябре.

АВТОР: Екатерина Петухова
ИСТОЧНИК: “mk.ru”