0
Она была красива. Высокая, стройная, с копной густых каштановых волос. Ей вслед оглядывались и мужчины и женщины.

Она была умна. Учеба давалась ей легко. Золотую медаль и красный диплом магистратуры мать хранила как семейную ценность.

Она было общительна и весела. Именно с ее легкой руки срывались уроки ради очередной индийской мелодрамы в кинотеатре, готовились дворовые спектакли, организовывались студенческие вечеринки и походы к морю.

Она была счастлива. Ей сделал предложение самый лучший мужчина из всех, кого она знала, и вскоре у них родилась очаровательная дочь.

Казалось бы, вот оно настоящее счастье, но…

Она и сама уже не помнила, когда это началось… Новые разговоры, непонятные слова, необычные мысли…

В чем смысл жизни?

Зачем она живет?

Что будет с ней после смерти?

Что в этой жизни правильно, а что нет?

Она никогда раньше не задумывалась об этом, и поначалу все то, что она слышала, казалось ей таким непонятным, чужим и даже опасным. Она старалась не думать обо всем новом, что рассказывал ей муж. И только ночами, когда она сидела у детской кроватки, к ней снова и снова возвращались те мысли, которые она гнала от себя днем.

Глядя на засыпающую дочурку, она с болью в сердце, думала, сколько же таких девочек было живьем закопано в землю их отцами-язычниками в далекой Мекке. Наблюдая за полной луной и яркими звездами, она представляла, что в такую же лунную ночь много веков назад Ибрагим размышлял о своем Создателе, ища его на небе и не находя.

Прислушиваясь к чуть слышным звукам азана, ей казалось, что чернокожий раб, муэдзин самого Пророка, зовет ее на утренний намаз.

Однажды, перебирая книги на полке, она наткнулась на книгу в темном переплете с надписью «Коран». Это был перевод Крачковского. «Странно» - подумала она – «я перечитала всю домашнюю библиотеку, а эту книгу я не замечала». Понемногу она начала читать его, потом ее внимание привлекли небольшие брошюрки о пророках и праведных халифах. Она стала искать информацию в газетах, журналах, в интернете. Она читала об Исламе с такой жадностью, что была похожа на путника в пустыне, который дошел до колодца и никак не может насытиться живительной влагой.

Она читала, и в памяти всплывали моменты, на которые раньше она и внимания не обращала.

Когда она читала: "...Поистине, намаз для верующих — предписан и в определенное время", она вспоминала, что у ее бабушки в сундуке хранится небольшой коврик, в некоторых местах стертый до дыр. Это был намазлык ее прадеда, он также пережил депортацию и теперь, вернувшись, в Крым, уже без хозяина, спокойно лежал на дне сундука как семейная реликвия.

Когда она читала «…Для вас лучшее поститься, если бы только вы знали это», она вспоминала, как еще в Узбекистане ее подружка Зарема рассказывала, что ее бабушка и дедушка днем не садятся за стол вместе со всей семьей, а кушают одни, ночью. Тогда им, маленьким девчонкам, это было непонятно и смешно.

Когда она читала «…Пусть они не выставляют напоказ своих прикрас…», она вспоминала, соседскую девушку, которая первая в их селе одела хиджаб. В лицо ей все улыбались, а за глаза что-только не говорили.

Когда она читала «…И среди вас есть такие, которые умирают в молодости, и такие, которые доживают до глубокой старости. Таким образом, сотворил вас Аллах, и вы будете до предопределённого Им срока - вашей смерти…», она вспоминала, что когда оказалась на кладбище, где похоронен ее дедушка, доживший до 89 лет, она увидела в сторонке маленькие холмики длиной не более метра. От страшной догадки мурашки поползли у нее по коже.

Когда она читала «Хвала Аллаху, Господу миров, Милостивому и Милосердному…», она вспоминала, что муж рассказывал, что в детстве его бабушка учила его непонятным стихам, и просила нигде их не рассказывать. Это были первые, выученные им суры КОРАНА.

Чем больше она узнавала, тем больше она проникалась верой в Единого Создателя. Ее прежняя жизнь теперь напоминала ей басню Крылова, где она как стрекоза «лето красное пропела». Теперь она удивлялась, почему раньше она никогда не задумывалась о таких важных вещах, почему старики не рассказывали им, молодым, хотя бы то, о чем сами знали? Теперь-то она точно знала, для чего живет, чего хочет от этой жизни, и, самое главное, она знала, как этого добиться. Она легко научилась делать намаз, отказалась от немусульманских праздников, отбросила мечту о собственной квартире, которую они хотели купить в кредит. Она, как могла, старалась выполнять приказы Аллаха, и воздерживалась от его запретов.

Вот только… Хиджаб…

Как тяжело ей было решиться одеть его. Она уже не могла выходить на улицу без платка, но и одеть его у нее не хватало духа. Мысль о том, что она совершает грех, мучила ее, сжигала, лишала сна. Когда она слышала, как дочка ей говорит: «Анашка, а бабашка сказал, что когда я вырасту, он мне купит самый красивый платочек и длинное платье, и я буду ходить как тетя Мерьем, и все сразу будут узнавать, что я мусульманка. И тебе он тоже купит. Давай попросим его», она уже было склонялась к тому, чтобы сделать решительный шаг. Но как только представляла, что скажут соседи, друзья, родные, ее решимость куда-то исчезала. Она боялась разговоров, боялась обидных возгласов вслед и шептания за спиной. Она боялась людей…

Однажды, муж, видя ее сомнения, предложил отвезти ее в магазин, где продается мусульманская одежда. И тогда она решила, что выйдет оттуда только в хиджабе.

Их «копейка», на удивление резво летела по пустынной трассе. Дочка, от нетерпения, прыгала на заднем сиденье: «Анашка, анашка, ну скажи, куда мы едем?». Она загадочно улыбалась: «Потерпи, солнышко мое, приедем, сама увидишь». Всю дорогу она щебетала безумолку, шутила и напевала любимый мотивчик. Уже давно она не испытывала такой безудержной радости, и, в то же время, полного спокойствия. А муж то и дело поворачивался к ней и смотрел на нее влюбленным взглядом. Уж он-то понимал, насколько важное решение она приняла.

Вдруг она услышала леденящий душу визг тормозов... Последнее что она увидела – это были перепуганные глаза водителя, который, не смог справиться с управлением и его машина вылетела на встречную полосу…. На их полосу.… И теперь, когда она глядела на несущийся, на них автомобиль, только одна мысль стучала в ее голове: «Не успела… Аллах, прости меня, я не успела,… прости»