История о трех молодых учителях, которые на протяжении нескольких лет без зарплаты проводили уроки ингушским детям сельского поселения Базоркино, оставшимся без возможности продолжить учебу из-за этнической чистки 1992 года, в свое время глубоко тронула меня. Я долго пыталась понять, как им удалось запустить собственную школу в столь нестабильное, тяжелое время и, самое главное, как смогли так долго продержаться, работая совершенно бесплатно не один год.

Пик так называемого «осетино-ингушского конфликта» пришелся на осень 1992 года, но он не прекращался после этого на протяжении многих лет. Ингушским семьям, оставшимся в Пригородном районе, приходилось жить дальше не только с потерей родных и близких, нажитого годами имущества, а это часто дома, которые построили их отцы после возвращения из депортации 1944 года.

Не могло быть и речи об организации рабочих мест для взрослых и учебного процесса для детей. Ингушские дети оказались оторваны от образования. К великому сожалению, какой-то полноценной гуманитарной помощи, в полной мере удовлетворяющей базовые потребности, ингушские поселенцы не получали.

На фоне этой плачевной ситуации ингушские семьи проявляли исключительную сплоченность и взаимопомощь. Наша история как раз о таком случае. Ее особенность в том, что героическую деятельность проявила хрупкая 24-летняя девушка, которая сплотила вокруг себя десятки неравнодушных людей. Проявленная ею в это трудное время сила воли обеспечила полноценный учебный процесс хотя бы в одном из сел Пригородного района.

Для того, чтобы узнать эту историю, я встретилась с Зейдой Орцхановой в ее учебном кабинете и одновременно квартире в Магасе. После услышанного о ней я ожидала увидеть бойкую женщину, но передо мной оказалась очень скромная и спокойная собеседница, в которой слегка улавливалось ироничное отношение к жизни и какое-то даже умиротворение.

Меньше всего времени Зейда прожила в Ингушетии. Большая часть ее жизни прошла в Казахстане и Египте. Но трагические дни 1992 года она разделила со своим народом.

— Чувство Родины у нас было всегда. Даже живя и работая в Казахстане, мы были душой здесь. Я была и в Египте, и в Греции, и в Турции, и в Саудии (Саудовской Аравии, — прим. авт.), но на сегодняшний день для меня самый милый уголок в мире — Ингушетия.

Родители Зейды после депортации 1944 года оказались в Целиноградской области. Но вернулись они в Ингушетию не в 50-х годах, а уже многодетной семьей в 1990 году.

— Нашу семью хорошо знали и уважали. Нас было десять детей, и все выделялись отличной учебой, внеклассной активностью, разными талантами, участием в выставках. Благодаря стараниям отца со временем мы стали жить довольно зажиточно по тем временам. Однако родители никогда не прививали нам любви к деньгам, но учили быть внимательными к нуждам окружающих. У нас были соседи, бедные многодетные семьи, и мама часто отправляла нас к ним с едой, — вспоминает собеседница.

Отец Зейды был уроженцем села Базоркино. Именно здесь у его семьи после высылки оставался отчий дом. Но история дома Орцхановых символична и живописует участь ингушского народа. Семья планировала обжить дом после возвращения из Казахстана, откуда они, несмотря на благополучную жизнь, все-таки уехали и вернулись в Ингушетию. Поселиться в родном доме, из которого когда-то депортировали их отца, оказалось невозможным: дома уже не было.

Покидать родное село семья и не думала, они там же купили другой дом и стали обживаться, устраиваться на работу. Зейда, работая в течение двух лет в школе родного Базоркино, познакомилась с коллегами

Марьям Тангиевой и Айшат Торшхоевой, которые также стали частью нашей искомой истории. Но в последний октябрьский вечер течение их мирной жизни было прервано.

— Началась стрельба, шум, крики. В домашней одежде и обуви, по наказу отца, мы сели в автомобиль. Он запретил брать что-то из вещей, чтобы в машину поместилось как можно больше людей. Нас в ней оказалось одиннадцать человек, моих родных и двоюродных братьев и сестер, — вспоминает женщина начало трагической страницы в истории ингушского народа. — Наутро мы планировали вернуться домой, но на посту нас не пропустили. Попасть в родовое село мы смогли лишь спустя несколько дней. К тому времени дом был разграблен и пострадал от обстрела. Несмотря на это, через месяц, когда обстановка стала спокойнее, мы привели его в порядок и собирались как раз заехать, как наутро узнали, что его подожгли. Это было сделано для того, чтобы мы не въехали в родной дом, чтобы бросили мысль о возвращении в родное место.

Следующие пару лет семье Орцхановых, как и многим другим ингушским семьям, потерявшим все в одночасье, пришлось непросто. Но все эти тяжкие перипетии не смогли вытравить из сердца главы семейства Орцхановых любовь к земле отцов. Один из представителей их рода предоставил семье безвозмездно небольшой дом в селе Майское.

Отец Зейды не собирался сдаваться, несмотря на то что у него уже дважды забрали собственные дома. Проживая в Майском, Хамзат Орцханов не опустил руки и все же смог выкупить у осетин землю, на которой когда-то находился его родовой дом и вновь возвести новый.

— После этих событий я проживала в селении Сурхахи у родственников по материнской линии. Там же сразу устроилась на работу в местную школу, где проработала три года. В середине лета 1994 года, приехав в очередной раз в Пригородный район, я встретила родителей своих бывших учеников. Они очень просили меня вернуться и открыть здесь школу, в которую могли бы ходить дети. Обещали всячески помочь в организации этого дела. В тот период в нашем селе школы были закрыты, а в те, что находились дальше, родители опасались отправлять детей после пережитых событий. Мальчикам и девочкам ради продолжения учебы приходилось ездить в забитом автобусе в село Майское или жить у родственников в разных населенных пунктах Ингушетии, — вспоминает Зейда Орцханова.

Перед молодой 24-летней девушкой встал серьезный вопрос: брать ли на себя ответственность, связанную с детьми, и открыть частную школу в районе, на территории которого совсем недавно происходили кровавые события.

Но Зейда Орцханова загорелась этой идеей и по крупинке начала собирать всё необходимое, чтобы ее реализовать. К тому же, дома у нее была поддержка — для ее отца было важно, чтобы люди вернулись в родные дома, в свой район.

Однако перед молодым педагогом встали элементарные препятствия материального плана: необходимо было найти помещение, мебель, учебный материал, преподавателей.

— Вопрос с помещением под школу был решён благодаря соседу моей сестры и отцу моего ученика Магомеду Гойгову, который сказал, что предоставит нам свой дом. Это было началом и большой помощью, — с благодарностью вспоминает Зейда.

Но ситуация осложнялась тем, что дом был еще не достроен, хотя это и не остановило молодого педагога.

— Моя сестра работала в строительной организации «Декор», которая находилась в Назрани. Там же работал представитель нашего рода — Мухажир Картоев. Наша идея показалась ему почти невероятной для той обстановки, но, несмотря на это, он нам оказал огромную помощь, выделив массу строительных материалов и стекол для окон. Несложно представить, каких финансовых затрат это бы стоило нам, — отмечает моя собеседница.

— До 1 сентября оставалось полтора месяца, к этому времени необходимо было завершить все ремонтные работы. Здесь уже подключились родители моих учеников, в частности, мужчины. Помогали и просто жители села, кто чем мог. Сразу хочу отметить, что после начала занятий нам также удалось провести отопление. В этом помог один из родителей — Нурдин Мальсагов, который все сделал за полцены.

Вместе с этим, по словам Зейды, потребовалось решать проблему отсутствия школьной мебели и учебного материала. В этом помощь им оказал директор школы в селе Сурхахи, где раньше работала Зейда, — Гапур Аушев.

— В ответ на мою просьбу он отвел меня в школьный склад и сказал: «Выбирай все, что нужно». Так мы обустроили два кабинета и одну комнату для совершения намаза и отдыха.

О покупке школьных учебников и другой литературы говорить не приходилось. Жители села и так оказались практически без средств к существованию.

— Мне рассказали об одной частной школе в селе Экажево, где директором работал Магомед Картоев. К нему я и пришла, напрямую. Было достаточно рассказать о цели моего визита, и мне больше ничего не понадобилось добавлять. Он провел меня в библиотеку и сказал, что предоставляет мне всю необходимую литературу. Так, мы не только получили учебники для наших учеников, но и смогли организовать небольшую библиотеку с детской художественной и религиозной литературой. В нашей школе также была своя медсестра. На безвозмездной основе ею стала моя знакомая Марем Эсмурзиева, которая вложила очень много труда в наше дело, следя за здоровьем детей и помогая медикаментами, — говорит Зейда Орцханова.

Одной из основных задач для Зейды оставался вопрос поиска педагогов. В условиях нестабильной обстановки, когда тысячи ингушей оказались беженцами, потерявшими в одночасье все нажитое, предстояло найти неравнодушных людей, готовых работать совершенно бесплатно целый день в течение пяти дней в неделю.

Но Зейда Орцханова точно знала, кто ответит согласием и поддержит эту идею. На мой вопрос, ко многим ли учителям ей пришлось обратиться, прежде чем Марьям Тангиева и Айшат Торшхоева решили работать вместе с ней, она с улыбкой ответила:

— Я уже примерно знала, кого позвать. Знала, кто отличался большим патриотизмом, и обратилась сразу к Марьям и Айшат. И не ошиблась — они согласились, — говорит она по этому поводу.

Мне удалось поговорить с той самой Марьям Тангиевой, которая сразу же приняла предложение Зейды.

— С одобрения и поддержки отца, я присоединилась к делу Зейды. Это было необходимо ради ингушских детей, которые слонялись по улицам, не имея возможности ходить в школу. Все мы знаем, какой урон был нанесен образованию и культуре нашего народа из-за депортации. Нельзя было вновь допустить такого, — вспоминает соратница Зейды Марьям Тангиева. — В общем, в нашей школе училось более 120 детей с первого по четвертый классы. Нужно было все организовать. Помню, она (Зейда, — прим. авт.) ездила в Назрань по различным вопросам. К примеру, со спортивным инвентарем тогда помог Казбек Костоев, занимавший должность министра спорта. Помимо светских уроков, Зейда обучалась исламским знаниям и передавала их детям, проводила уроки этикета. В этом была вся Зейда. Если она берется за что-то, то доводит до конца, и она никогда не боялась трудностей.

Третья героиня нашей истории, с которой я также поговорила, это Айшат Торшхоева.

— Это было непростое для всех время. За пару лет нашей семье дважды пришлось покинуть свой кров. После событий в Пригородном районе и Владикавказе в 1992 году мы переехали в Грозный, но и там начались военные действия. Отец очень хотел вернуться домой, и мы выполнили его желание. Я помню тот момент, когда мы вошли в родной двор, и отец в прямом смысле светился, — делится своими личными переживаниями Айшат Торшхоева. — Но последствия пережитого сказались на его здоровье. Отец слег, и в тот момент я и не думала о том, чтобы выйти на работу. Были и другие сложности. Поэтому, когда Зейда Хамзатовна рассказала мне о сложном положении, в котором оказались родители и ученики села Базоркино из-за неработающих школ, и предложила вместе помочь им, давая уроки, я растерялась. К тому же ранее я не работала в начальной школе. Но Зейда была во мне уверена, она сказала: «У тебя получится!» В итоге у меня был большой класс из 38 учеников. Но как только я начала работать, то привязалась к детям, так их полюбила, что и не заметила, как пролетело время. Дома, конечно, была поддержка и понимание.

По словам Айшат Торшхоевой, родители учеников хотели оплачивать работу педагогов, но она с коллегами напрочь отказалась от этого предложения.

— Тогда я даже и не думала о зарплате. Нашим детям нужна была помощь, и мы были рады ее оказать. Сами же жители села и так еле сводили концы с концами, тем более, что многие в тот период потеряли почти все: кто — родных и близких, кто — жилье, кто — хозяйство, — говорит собеседница.

Благодаря слаженной работе и неравнодушным людям к началу учебного года практически всё было готово. Педагоги разделили детей на классы и начали вести занятия. Но оставался недоведенным до конца вопрос документации, который требовал глубокого знания организации учебного процесса. Однако Зейду Орцханову и это не пугало. Организационная работа, по ее словам, была ее сильной стороной.

— В Казахстане у меня были хорошие наставники, поэтому я отлично была знакома с организационными моментами. Управленческий стержень у меня был всегда. С первого класса в школе № 1 станции Анар Целиноградской области я была старостой, активно участвовала в различных мероприятиях и их организации. Когда я поступила в Целиноградский педагогический институт на филологический факультет, директор сразу отозвала меня для работы в школе, так как была нехватка учителей. Я была на заочно-очном обучении: три дня — училась, три дня — работала. Среди депортированных было немало интеллигенции, очень талантливых, образованных учителей, которые дали нам потрясающее образование. Старшие педагоги отдельно занимались со мною, помогая освоить тонкости работы, корректируя и направляя. Там я получила отличные знания и профессиональный опыт, который мне и помог в 1994 году в создании школы, — с благодарностью вспоминает Зейда.

Таким образом, Зейда и сама преподавала, и занималась всесторонней организацией учебного процесса, в том числе подготовкой школьной документации. С утра она шла на работу пешком из села Майское в село Базоркино, давала свои уроки, занималась делами школы, а после — отправлялась в Назрань за очередной помощью школе.

— Здесь мне помогли работники Министерства образования Ингушетии. Особенно хотелось бы выделить одну женщину, благодаря которой у нас были личные дела на каждого ребёнка и журналы. По фамилии она была Мальсагова, но имени, к сожалению, не помню, ведь это было почти 30 лет назад. И по милости Всевышнего работа шла слаженно, все нам оказывали поддержку, — говорит Зейда.

Так она воплотила в жизнь мечту родителей и учителей в то непростое время. Ингушские дети, после пережитых событий, вновь сели за школьную парту в родном селе. Зейда Орцханова, Марьям Тангиева и Айшат Торшхоева стремились не только дать ученикам знания на высоком уровне, но и всячески разнообразить сам учебный процесс. Они вывозили детей на природу, дополнительно организовали уроки по основам религии, уделяя им особое внимание.

— В тот период мне предложили работу в ООН, заниматься которой я могла на дому. В мои обязанности входило вести перепись ингушских семей, нуждающихся в помощи, и передавать сведения этой организации. Как никогда, эта работа оказалась очень кстати. Они оказали поддержку и нашей школе. Были предоставлены хорошего качества столы, канцтовары. Мне также удавалось выбить одежду и обувь для своих учеников. На наших уроках часто бывали представители разных национальностей, работавших в ООН. Так что, можно сказать, что в каком-то плане у нас проходили интернациональные занятия. Особенно интересно проходили уроки географии. Когда мы изучали какую-то из стран, то в качестве приглашенного учителя выступал представитель именно этой страны — сотрудник ООН, — рассказывает Зейда.

Поддержали энтузиасток и молодые активисты одной из общественных религиозных организаций, которая функционировала в тот период в Назрани.

— Меня познакомил с ними брат Марьям Тангиевой — Хамзат, имевший религиозное образование. Они привозили подарки нашим детям, организовывали экскурсии на природу совместно со своими учениками и, самое главное, учили нас религиозным знаниям, чтобы после этого мы могли давать уроки по основам религии своим школьникам, — отмечает Зейда.

О необычной школе становилось известно все более широкому кругу людей.

— Через полгода после начала работы нашей школы к нам с проверкой приехал представитель из Москвы, который курировал сферу образования в Пригородном районе. Он был поражен не только организованности нашего учебного процесса, но и самим фактом, что занятия ведутся уже полгода бесплатно. Он тогда сказал, что за годы своей работы не видел, чтобы в Москве учитель хотя бы один урок дал бесплатно, — вспоминает Зейда Орцханова.

Убедившись, что всё соответствует образовательным стандартам и организовано на высоком уровне, гость пригласил представителей руководства Северной Осетии для проверки работы школы и добился единовременной выплаты для ингушских педагогов.

Так, успешно прошел учебный год (1994-1995 гг.). После чего в селе Базоркино наконец заработала восьмилетняя школа, куда и перешли ученики Айшат Торшхоевой и Марьям Тангиевой. Но ученики Зейды Орцхановой не спешили расставаться со своей учительницей. Следующие три года они продолжили учебу в доме Мусы Долгиева, зятя Зейды. В обустроенном и уютном доме с 8 утра до 8 вечера проходили занятия: с утра до обеда — светские, с обеда до вечера — религиозные. Уроки родного языка ученикам давала одна из родительниц — Любовь Цечоева, учитель ингушского языка. Математику и физику преподавала сестра Зейды Соня. Когда ученики Зейды перешли в седьмой класс, им предоставили кабинет в школе № 1 в родном селе Базоркино.

— Зейда Хамзатовна была моей учительницей на протяжении пяти лет, и все это время я вспоминаю как что-то светлое, тёплое и родное. Вы знаете, сегодня, будучи матерью и учителем, я понимаю, что всё, что она делала, требовало огромного труда. Но мы, хоть и были тогда не искушенными судьбой детьми, не замечали этого, так как она это делала очень непринуждённо, с глубоким альтруизмом, без единой нотки корысти. Рано или поздно каждый устаёт, как бы ни любил свое дело. Но она никогда не подавала виду, и нам казалось, что она никогда ни от чего не устаёт, — вспоминает одна из учениц нашей героини Фатима Долгиева. — Для нас, не избалованных жизнью детей, эта школа была огромным подарком. Нам больше не приходилось пешком по шесть-семь километров добираться до школы в Майском. Может, не так ясно, как сейчас, но всё же мы понимали, как нам повезло, нам не приходилось вставать ранним утром и собираться в школу, как нашим старшим братьям и сёстрам. Я очень благодарна Мусе Долгиеву, который тогда на несколько лет предоставил нам свой дом, в то время как их многодетная семья ютилась в маленькой пристройке.

Сегодня, будучи учителем, я не могу дать своим ученикам того, что дала в то время нам она, несмотря на все возможности, имеющиеся сегодня, локацию. Представьте себе, середина девяностых годов. И без того сложная ситуация, для Пригородного района тем более, а она вывозила нас на экскурсии, аттракционы, в зоопарк. Проводила мероприятия, посвященные патриотическим темам, депортации 1944 года и геноциду 1992 года. Устраивала чаепития. Наши посиделки, возможно, были не богаты столом, как сегодня, но богаты общением. За этим общением каждый ребёнок проявился по-особенному, по-новому. Она не делила нас на хороших и плохих, отстающих или нет, но каждому помогала самореализоваться и найти себя. К нам приезжало телевидение, знакомили с иностранцами. Нам дали всестороннее образование: и светское, и духовное, и национальное. Благодаря вниманию, которое мы тогда получили, мы стали чувствовать себя какими-то особенными и чувствовали обязанность нести это светлое людям. Но при этом мы не зазнавались.

Видимо, стремление сделать чуть счастливее и светлее жизнь для детей, которые пережили ужас геноцида 1992 года, для неё было важнее всех ее личных интересов. Да и все её интересы тогда растворились в нас, в детях. Она отдавалось нам полностью, мы даже не думали о том, что у нее есть какая-то своя жизнь, другая сторона. Тогда мы думали, что мы и есть вся её жизнь. Сегодня, спустя столько лет, мы продолжаем общаться друг с другом, она ведёт нас до сих пор, знает, у кого какие проблемы, кто с чем сталкивается. Она дала нам огромный потенциал. Я понимаю, что этот потенциал не в знаниях, а в человечности.

Зейда признается, что сильно привязалась к ребятам и планировала довести их до одиннадцатого класса, но в ее жизни произошел значимый поворот. Она вышла замуж, переехала в город Малгобек, проработала три года в местной школе, а затем вместе с супругом и детьми переехала жить в Египет. Там началась новая глава в ее жизни: она поступила в один из старейших в мире и наиболее престижный духовный университет Аль-Азхар, который успешно и окончила.

— Профессия педагога была моим собственным выбором. Хотя признаться, изначально я хотела поступить на юридический факультет и работать со сложными детьми. По совету отца не стала поступать в юридический, но всё же свою мечту не оставила. В глубине души надеялась, что однажды удастся соприкоснуться с категорией детей, нуждающихся в помощи.

Сострадание... Это, наверное, было заложено с детства родителями. В университетские годы я ходила с подругой по приютам в Зеленограде, носили выпечку. Помню, в одно лето, тогда я была 19-летней студенткой, в пионерский лагерь, куда мы вывозили учеников-активистов, привезли группу детей-преступников, стоящих на учёте. Все вожатые отрицательно отнеслись к этой идее, отказываясь принимать новых ребят. Я же вызвалась всех взять под свою ответственность. Их было 12 человек, и они пробыли с нами весь сезон. Я старалась проводить с ними время, общаться. Несмотря на замкнутость, со временем они открывались. Чувствовалось, что это недолюбленные дети, которым не хватило внимания. Раскрываясь, они проявляли удивительно хорошие черты. Когда сезон подошел к концу, они не хотели расставаться, со слезами на глазах уезжали. Преподаватели настроились против меня из-за этого момента, но меня это особо не волновало, — заключает Зейда Орцханова.

Почти два года назад Зейда вновь вернулась в Ингушетию, где продолжает обучать детей. Здесь она пока не нажила собственной жилплощади, но для детей нашлось место и на ее съемной квартире. Несмотря на то, что с описанных выше событий прошло почти 30 лет, со своими учениками и их родителями Зейда поддерживает общение. Сегодня к ней на занятия уже ходят дети ее учеников из той необычной школы в селе Базоркино.




Газета Ингушетия