Мне никогда не нравилось слово «закрытая». Помню в начале я даже не могла понять, что оно означает. Когда ко мне позвонила сестра и сказала, что «закрылась», я подумала, что она успешно сдала сессию в университете.
«Надела хиджаб» — вот как мы называли это в московских медресе. Просто и понятно.
Я никогда не применяла этот термин к себе. Он не нравился мне чисто на подсознательном уровне, и до недавнего момента я не особо задумывалась почему. До сегодняшнего дня.

Так получилось, что я оказалась в поисках работы. И по наивности души, я полагала, что в регионе, где около 50% женщин «закрыты», как тут принято это называть, кусочек ткани на моей голове не окажется глобальной проблемой. «В конце концов, неужели ряд преимуществ, таких как 2 московских диплома (один из которых с отличием), грамотная речь, знание иностранных языков и трудолюбие не смогут перевесить 50 грамм хлопка?» — думала про себя я.

Первым оказался небезызвестный мебельный салон, которому в срочном порядке требовался менеджер с отличным знанием английского языка. «Нам неважно если ли у вас опыт в менеджменте, главное, чтобы Вы могли свободно говорить на английском с поставщиками», — уверял меня милый женский голос по телефону, — приходите на собеседование. И я пошла. Работа с применением английского языка всегда представлялась мне увлекательной. Но как только я появилась на пороге кабинета, женщина, окинув меня хмурым взглядом, отрезала: «Уже взяли!». «Быстро», — улыбнулась я и ретировалась восвояси. Но по дороге домой меня начали одолевать сомнения. Неужели и вправду они так быстро нашли подходящего человека? Я решила перезвонить. «Вакансия менеджера еще открыта?». «Да, открыта».

В голове начали крутиться дурацкие сцены фильмов, когда африканцы в порыве гнева кричат: «Это потому что я черный?».
Одновременно с поиском основной работы, я подыскивала подходящую редакцию, где могла бы возобновить свою писательскую деятельность. Одним из вариантов для старта стала местная газета. О главном редакторе я слышала много неоднозначных отзывов, но решила не делать поспешных выводов до личной встречи. На протяжении нескольких недель я вела переговоры с сотрудником редакции. В итоге, с разрешения редактора, он пригласил меня на рабочую планерку. Итак, собрав свои статьи, и полная решимости, в назначенный день Икс — я рванула навстречу судьбе.

Я пришла, когда собрание уже началось. Войдя в кабинет, я предстала прямо перед главным. Мне стало даже неловко, видя, сколько изумления появилось на его лице. Долго думая приглашать ли меня внутрь, он все же уступил правилам вежливости. Но тут же перешел в наступление:

— А почему бы Вам не пойти в «Ассалам»?, — вопрос настиг меня еще до того, как я успела подойти к стулу.
— А при чем здесь «Ассалам»?, — не совсем поняла я.
− Мы не пишем про религию.
− А причем здесь сейчас религия?
− Из вашего вида. Я вообще не знаю, насколько ваше присутствие здесь может быть уместным.
Стоит отметить, что весь диалог происходил на глазах сотрудников газеты.
− Вы когда звонили ему, сказали, что Вы закрытая? — не успокаивался главный, кивнув на молодца, пригласившего меня. У того был такой виноватый вид, будто это он переодел меня перед встречей.
− Я не знала, что об этом надо предупреждать. И не совсем понимаю какое это имеет отношение к делу.
Тут в разговор вмешалась девушка, сидевшая напротив меня.
− Простите, шеф, я видела ее по телевизору и она — адекватная, — попыталась заступиться за меня она. — Может мы хотя бы посмотрим что она пишет?
− Да дело не в этом, я человек без предрассудков, — пожал плечами «шеф», — просто Бог должен быть в сердце, а не вот так, — тут он сделал жест вокруг лица, олицетворявший мой хиджаб.
− Я читала вашу газету и не нашла в ней статей ни за, ни против религии. Все написанное было на тему политики и общества. Но если Вы считаете наше сотрудничество невозможным из-за моего внешнего вида, я не буду настаивать.
− Да, я так считаю. Мне бы не хотелось, чтобы в моей редакции возникали проблемы на этой почве.
− Хорошо, в следующий раз я обязательно буду предупреждать, что я — «закрытая».
− Да-да, извольте.

На самом деле, если бы не последний разговор — этой заметки вообще бы не было. На моей памяти во всех случаях работодатели врали, отводили глаза, не называли причин, ну, или просто сухо говорили «У нас светское заведение» или «У нас в платочке работать нельзя». Никто никогда так откровенно не пытался унизить меня из-за моего внешнего вида. И такая стереотипность, тем более от человека журналисткой профессии, поразила меня до глубины души.

Я знаю, что многие мусульманки, носящие хиджаб, сталкиваются с подобными проблемами. И большинство из них молчат. Никто не пойдет в суд отстаивать свои права. Даже если нам скажут в лицо, что мы не востребованы из-за платка, мы обсудим это на кухне, поплачем над попранным достоинством и оставим все «на Аллаха». Мы ничего не предпримем. Но правильно ли это?

Прожив небольшое количество лет на этом свете, я поняла, что наличие платка, бороды, ирокеза, пирсинга, татуировок и т. д. — ничего не расскажут вам об интеллекте, порядочности и профессионализме человека.

А еще я поняла почему мне не нравилось слово «закрытая». Это потому что я не закрыта. Я открыта для общества и для людей. Я открыта для поиска работы и получения знаний. Я открыта для других культур, другого мировоззрения, других мыслей. Я могу относиться к ним с лояльностью и уважением, если они не причиняют мне вреда. Я открыта для любви и дружбы. Для Бога и моей религии.

Я поняла, что «закрытым» можно назвать любого человека с затуманенным сознанием, полного навязанных стереотипов и предрассудков. Человека узких взглядов. С шорами на глазах и сердце. Без толики воспитания и такта.
И хиджаб тут абсолютно не при чем.

Наида (Нарли) Тонаева, личный блог
Опубликовано с разрешения автора
Мусульманека ру