В школу пришел новенький. Его звали Анвар, он приехал откуда-то из другого штата. У него был забавный говор. И выглядел он забавно: стриженый, в больших очках с толстыми стеклами на разноцветной резинке, которая висела сзади за ушами. Он был высокий и худой, а когда учитель вызывал его, отвечал низким скрипучим голосом.

– Червяк, – шепнул Мухаммад своему другу Дауду, в то время как учитель писал мелом на доске.

– И еще какой! – прошептал в ответ Дауд.

На перемене никто не пригласил новичка играть в баскетбол, и он просто смотрел на игру, а потом повернулся и ушел. Позже, когда ребята ждали автобуса, он стоял не со всеми, на улице, а внутри. В автобусе он сел один. И так всю неделю.

– Должно быть, у него проказа, – сказал Дауд в субботнее утро, когда они с Мухаммадом шли в магазин.

– Нет, – сказал Мухаммад, – Это какая-нибудь особая порча мозгов.
Оба рассмеялись.

– А ты знаешь, что у него нет матери? – сказал Мухаммад.

– Да, – сказал Дауд. – Я слышал, он сирота. Он ведет себя так, словно сестра Фарида – его мама.

Они опять засмеялись. Сестра Фарида преподавала у них математику и физику, и Анвар явно понравился ей. За эту неделю он показал себя лучшим учеником по ее предметам. Это не поколебало его репутацию червяка.

На обратном пути, неся по пакету с продуктами, ребята решили сделать небольшой крюк, чтобы пройти мимо дома Анвара. Каждый день их школьный автобус останавливался у его дома, но никто из них ни разу не приходил сюда.

– Если увидим его, давай не будем заговаривать с ним, – сказал Мухаммад. – Как будто мы его не замечаем.

Дауд согласился.

Анвар гулял на улице. Он раз за разом бросал баскетбольный мяч в кольцо. Они увидели его сразу, как только завернули за угол.
Анвар стоял далеко от кольца, у гаража. Он высоко подбросил мяч – тот даже не задел кольцо. Анвар взял мяч и вновь вернулся для броска на то же место. Мяч взвился в воздух. Снова промах!
Мухаммад и Дауд подошли к дому Анвара. Возвращаясь с мячом, он повернулся и тут наконец увидел их. Он уже открыл было рот, чтобы сказать им что-то, но они прошли мимо, словно его и не было.
В глазах Анвара сверкнула обида, потом гнев. Он пробил быстро и точно. На этот раз мяч попал в корзину.

Дойдя до конца улицы, Мухаммад и Дауд оглянулись, чтобы посмотреть на паренька, которым они столь явно пренебрегли. Им было не по себе. Оба молчали.

Иногда, проявив недоброжелательность, чувствуешь себя хорошо, даже понимая, что ты поступил плохо. А иногда делается скверно. В этот раз получилось именно так. Они не могли поднять глаз друг на друга.

Обернувшись, они увидели, как Анвар умело провел мяч от гаража к кольцу, у кольца высоко подпрыгнул и, вытянувшись, ловко заложил мяч в корзину.

– Ого! – только и сказал Дауд.

Теперь Анвар зашел к кольцу сбоку. Он снова ловко подпрыгнул и – р-раз! – опять легко заложил мяч в корзину. Ребята застыли от восхищения.

Наконец Мухаммад повернулся и двинулся прочь. После секундного колебания Дауд последовал за ним.

– Ты видел? – сказал он. – Как он играет!

– Подумаешь! – протянул Мухаммад. Но про себя он согласился, что парень играет здорово. Он закладывал мячи только так! Никто в школе так не мог, даже лучшие игроки – он, Дауд, Уильям и Латиф. Это всё меняло.

«Этот новый парень совсем не червяк, он просто странный!» – подумал Мухаммад.

Вечером, после молитвы магриб*, Мухаммад не остался в мечети поиграть в баскетбол, как он обычно делал по выходным. Вместо этого он с отцом поехал домой.

- - -
* Магриб – одна из пяти обязательных ежедневных молитв мусульман.
- - -

– Что ты не остался на игру? – спросил его отец.

– Сам не знаю, – сказал Мухаммад. – Что-то не хочется.

– Что-нибудь стряслось? – спросил отец. Обычно Мухаммад не пропускал игр.

– Просто нет настроения, – ответил Мухаммад. Это была правда. Играть ему не хотелось.

Вечером лёжа в постели он думал. Этот парень классно играет. И всё же он червяк. Ну не нравится он ему, и всё тут. Может он не любить кого-то? Нет такого закона, что не может!
А вдруг этот парень и не захочет играть? Он даже не выходит на перемену. Может, он думает, что они ему не компания?
Нет, он будет играть. Рано или поздно, но он включится в игру. Нужно помириться с ним и пригласить в нашу команду. Как же мне это сразу не пришло в голову?

Каков лицемер, – тотчас подумал он про себя, – сперва презирал парня, а теперь готов помириться только из-за того, что тот классно играет.

Надо выкинуть всё это из головы, – подумал он, поворачиваясь на бок. – Нечего беспокоиться. Быть мусульманином еще не значит, что ты должен любить всех и каждого. Ну не по нраву он мне. Я же не виноват, если он в самом деле похож на червяка.

На следующее утро Мухаммад об этом и думать забыл. После завтрака он хотел прокатиться на велике до бассейна и позвонил Дауду.

– У меня есть одно дело, – сказал Дауд.

– Ладно, я могу к тебе присоединиться, – сказал Мухаммад.

– Не выйдет, – сказал Дауд. – Я буду занят с другим человеком.

– Тогда увидимся в школе, пока, – сказал Мухаммад.

– До понедельника, – сказал Дауд.

«Что это с ним?» – подумал Мухаммад.

Он позвонил Латыфу – того не было дома. Мустафа жил далековато, а Брайан, хоть и жил рядом, тоже куда-то ушел. Уже было поздно с кем-то договариваться. Он надеялся на Дауда.

В конце концов Мухаммад так никуда и не поехал и весь день провел дома. Почему же Дауд отказался ехать с ним? Они же договорились заранее. Они с Даудом были закадычные друзья, но иногда и друзья ведут себя своенравно. Мухаммад думал об этом, когда в понедельник собирался в школу.

Когда он вошел в автобус, Дауд и Анвар сидели рядом. И тут Мухаммад понял, что они все выходные провели вместе. Они оба смотрели, как он заходит в автобус, но он сделал вид, будто не видит их, и прошел мимо них назад.

«Предатель! – подумал он. – Дауд, ты настоящий предатель!»

На перемене стало еще хуже.

Дауд и Латыф были капитанами команд. Удивив всех, Анвар вышел во двор и Дауд сразу пригласил его играть. Латыф пригласил Мухаммада, и они набрали остальных.

С самого начала игра пошла в одно кольцо. Мухаммад уже знал, чего ожидать от Анвара, поэтому он старался не давать ему мяч. Он держался вплотную к нему, пытаясь выбить мяч и не дать бросить. Это не очень помогало. В скорости Мухаммад немного превосходил Анвара и лучше него вел мяч. Но всё же он не мог предупредить его точных бросков. В то время как другие ребята зачарованно смотрели на великолепную игру Анвара, у Мухаммада на душе начали скрести кошки. Он видел, как у всех загорелись лица. Все уже видели Анвара в команде и мечтали о победе на общегородском турнире. Почему-то Мухаммаду от этого стало скверно.

Он начал играть грубо. Даже ребята из его команды стали делать ему замечания. Он дважды нарушил правила. Пару раз, когда он пытался парировать удары Анвара, они сшибались в воздухе.

«Он не такой уж и худой, как кажется, – подумал Мухаммад, когда они столкнулись во второй раз. Его плечи и грудь ныли после удара. – Хотя он не такой быстрый. Я могу остановить его».

Если бы Мухаммад осознал, что «остановить его» он хочет не только в игре, но и в школьной жизни, он бы, наверное, и сам удивился. Такие отношения были не в его духе. Правда, его захватил азарт игры, раздражение и зависть.

Анвар с мячом прорвался к корзине. Мухаммад бросился наперерез. В тот момент, когда Анвар, примериваясь, взглянул вверх, Мухаммад подпрыгнул, чтобы перехватить его. Он взвился в воздух, на секунду опередив Анвара, и пока рука с мячом шла к кольцу, успел поставить блок. Мяч отскочил прямо в лицо Анвару, и оба, столкнувшись в воздухе, тяжело рухнули на пол.

Мухаммад расцарапал локоть. Его майка была порвана, на ней была видна кровь. Анвар разбил очки.

Мухаммад тотчас вскочил и толкнул новичка на ограждение игровой площадки. Впервые за всё время Анвара охватил гнев. Руки его сжались в кулаки, и оттолкнувшись от ограждения, он ринулся на Мухаммада.

Уильям тотчас прыгнул на него сзади, пытаясь остановить. Латыф спереди обхватил его за плечи, сковав руки и крича: «Остыньте! Остыньте!»

Одновременно с этим на руке у Мухаммада повис Мустафа, а Дауд подскочил к нему спереди и, толкнув в грудь, закричал: «Ты что это?!»
Мухаммад, разъярившись, рванулся к нему с криком: «Предатель!»
Мезду ребятами встал их тренер Умар.

Он взял Мухаммада и Анвара за плечи и хорошенько встряхнул их, чтобы привести в чувство. Потом он поставил их рядом вдоль линии разметки площадки.

– Шайтан* потешается над вами! – сказал он. – Дьявол хохочет над вами, а теперь и над всеми нами!

И тренер взглянул на обоих ребят так же сердито, как они только что смотрели друг на друга.

– Я хочу увидеть, как вы оба, стоя рядом, у этой молитвенной линии, будете слаженно прыгать вверх. До времени молитвы сорок минут. Через сорок минут я жду вас здесь, у этой линии, стоящих плечом к плечу, как братья.

Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до ребят.
– А если это вам не по нраву, тогда придется отправиться к директору и при нем объяснить ваше поведение.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
* Шайтан – дьявол, сатана.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Тренер Умар взглянул на локоть Мухаммада.

– Иди-ка перевяжи его, – сказал он. Когда Мухаммад ушел, он обратился к Анвару:
– А ты соверши омовение перед молитвой и остынь.

В этот день баскетбола больше не было. Брат Умар запретил играть – до тех пор, пока Мухаммад и Анвар не помирятся и не будут играть в одной команде.

В машине по дороге домой после вечерней молитвы Мухаммад сидел притихший. Он знал, что отец уже в курсе. Они с братом Умаром долго беседовали после молитвы. Теперь Мухаммад сидел впереди, рядом с отцом, и с трепетом ждал расспросов. На заднем сиденье в машине устроились его младший брат и сестра.

– Я слышал, баскетбол отменили, – сказал м-р Саид.

– Да, – сказал Мухаммад, глядя в окно.

– А Мухаммад сегодня ввязался в драку, – наябедничала Фатима.

Повисла пауза. М-р Саид ждал, когда заговорит Мухаммад, а Мухаммад – что скажет отец. Наконец м-р Саид спросил:
– Не хочешь об этом говорить?

– Нет, – сказал Мухаммад.

– Ладно, – сказал отец, – но тебе нужно принять решение. Ты знаешь об этом. У тебя три дня, чтобы сделать это.

Мухаммад молча кивнул. Отец переменил тему и заговорил с его братом и сестрой.

Мухаммад почувствовал, что он попался. Он знал, что говорил о трех днях Пророк Мухаммад, да будет с ним мир и благословение Аллаха: «Мусульманину непозволительно избегать своего брата-мусульманина дольше, чем три дня, то есть, встречаясь, отворачиваться друг от друга. Лучший из них – тот, кто первым произнесет приветствие».
Мухаммад обратил внимание на тон, которым отец произнес свои слова. Иногда отец сердился и мог накричать на него, но он быстро отходил. Это было не страшно. А иногда он был подчеркнуто сдержан, и это означало, что дело серьезно.

– Вот уж не было печали! – подумал он.

Вечером как назло Дауд подлил масла в огонь. Он позвонил, но Мухаммад не хотел подходить. Потом, подумав, что Дауд, может быть, хочет извиниться, он взял трубку.

– Почему до тебя всегда так туго всё доходит? – спросил Дауд. Он попытался переубедить Мухаммада:
– Мы все плохо обошлись с Анваром. Но другие наконец поняли это. А ты учинил драку!

Разговор принял для Мухаммада неожиданный оборот. Это его разозлило.

– Вы только и думаете, что о турнире, – едко заметил он. – Да вы просто лицемеры.

– Да, мы думаем о турнире, так оно и есть, – согласился Дауд, – и знаешь почему? Мы ведь думаем и об Анваре тоже. Да он как друг вдвое лучше тебя!

– Да, а ты – предатель! – крикнул Мухаммад, но в трубке уже звучали короткие гудки.

На следующее утро, несмотря на всю свою злость, Мухаммад был готов пойти на мировую. Зачем ему ждать три дня? Он же виноват в злословии. Ему надо признаться в этом. Затем нужно позвать Анвара играть в его команде, и это всё. Не так уж это и трудно.
Но когда Мухаммад, войдя в автобус, вновь увидел Дауда и Анвара вместе, обида вновь взяла в нем верх. Он вспомнил вчерашний телефонный разговор. «Я теперь для него на втором месте», – подумал он.
В школе Мухаммад увидел, что не только Дауд охладел к нему. Все шестиклассники игнорировали его, даже Латыф.
«Сговорились они, что ли? – подумал Мухаммад. – Вот тебе и друзья! Мигом отвернулись от меня!»
Он-то знал, зачем всё это. Они пытаются заставить его извиниться, чтобы можно было опять играть в баскетбол. Ну так вот вам! У меня есть три дня, и вам не удастся поколебать меня.
Эти мысли наполнили его гордостью. Он выстоит один против всех! Он заключит мир, когда сам захочет, и на своих условиях!
Во время большой перемены Мухаммад сидел на скамейке во дворе один. Все остальные сели кто с кем. Не было только Латыфа. Но вот он вышел, окинул двор взглядом и направился прямо к Мухаммаду.
– Ничего, если я присяду? – спросил он.
– Конечно, – сказал Мухаммад. Какое-то время оба молча ели бутерброды.
– Дурацкая ситуация, – наконец сказал Латыф.
– Так уж прямо! – отозвался Мухаммад.
– «Так уж прямо»? – усмехнулся Латыф. – Если так будет тянуться и дальше, мы утратим слаженность в игре и проиграем турнир.
Мухаммад подумал: «Не проиграем, до того я не допущу. Но это мне решать, а не им». Вслух же он сказал:
– Турнир для тебя вдруг стал так важен, потому что ты хочешь заполучить в команду «звезду» и выиграть.
– Приди в себя! – сказал Латыф. – Мы все вели себя глупо с Анваром. Но мы были не правы. Тебе трудно признаться себе в этом?
– А вы все? Вы разом навалились на меня.
– Согласен, мы были не правы. И что теперь делать?
– Вот ты и думай об этом, – сказал Мухаммад. – А у меня всё в порядке.
– Не пойму я тебя, – сказал Латыф. – Ты же любишь играть в баскетбол. Мы все дружны, и Анвар – отличный парень. С чего ты взбеленился? Почему бы вам не помириться? Все этого хотят, и Анвар тоже. Почему от этого должны мучиться все?
Латыф был прав, и Мухаммад, несмотря на всю свою обидчивость, понимал это. Глупо было срывать свою злость на других. Уж лучше решить дело миром. Уже второй раз за этот день Мухаммад был готов пойти на мировую.
В ответ на слова Латыфа Мухаммад согласно кивнул головой.
«Ладно, – подумал он. – Сегодня же так и сделаю. После школы подойду к Анвару и помирюсь».
Латыф отошел и присоединился к группе ребят. Мухаммад закончил обед в одиночестве. Через пару минут он поднялся. Проходя мимо других ребят, он вдруг услышал то, что сразу всё изменило:
– … распоясавшийся злюка.
– Он воображает, что он самый главный.

Слова обожгли Мухаммада словно удар плетью. Это они о нем! В нем запылала обида и злость.
–Лицемеры! – думал он. Теперь они у него попляшут! Два дня назад они перемывали косточки Анвару, а теперь взялись за него. Ну, я им это припомню! Сто лет им придется ждать, когда я буду с ними водиться!
На лице у него ничего не отразилось, но внутри всё бурлило. И тут ему в голову пришла мысль, что можно ведь и вообще не мириться. Он имеет на это полное право. Если он захочет, то вообще больше не будет с ними водиться. Ему не нужна их лицемерная дружба и их лицемерный турнир!
Всю вторую половину дня Мухаммада одолевал гнев и обида. Никогда еще он не испытывал такой глубокой ярости, как в этот раз. И всё же к вечеру гнев его иссяк. Остались угрызения совести и обида на своих друзей.
Как только его гнев прошел, он и сам удивился тому, что произошло. Как же это могло случиться? У него было такое ощущение, словно он угодил на взбесившиеся «американские горки». Вот его и понесло. Мухаммад подумал, куда его может дальше занести. Надо срочно кончать с этим!
Мухаммад сидел в своей комнате, невидяще уставившись в тетрадь. Его брат Джамал давно сделал уроки и ушел гулять. Мухаммад услышал, как с работы вернулся отец. Он поднялся наверх и заглянул к Мухаммаду – дверь в его комнату была открыта.
– Ассалам алейкум*, – сказал отец.
– Ва алейкум ассалам, – ответил Мухаммад.

- - -
* Мир вам (тебе), исламское приветствие.
- - -

– Еще не помирился с друзьями? – спросил м-р Саид.
– Нет, – буркнул Мухаммад.
М-р Саид зашел в комнату и прикрыл за собой дверь.
– Не знаю, стоит ли, но могу дать тебе совет, – сказал он, присев на кровать Мухаммада. Взглянув на удрученное лицо сына, он вздохнул.
– Узнаю в тебе себя, – сказал он. – Ты и я, мы оба упрямые. Это наша фамильная черта. Твой прадед был такой же. Могу сказать тебе по своему опыту, что упрямство, может быть, – твой самый худший враг. Упрямство и гнев. Все подвержены гневу, но не все так упрямы, как ты или я.
М-р Саид помолчал. Мухаммад слушал, не поднимая глаз на отца.
– Вот, собственно, и всё, – сказал м-р Саид. Мухаммад вопросительно взглянул на отца:
– Всё?
– Ну да.
Мухаммад на минутку задумался.
– Но ведь ты всегда говорил, что упрямство прадеда было его лучшим качеством.
– Это так, – сказал м-р Саид. – Если бы не это, мы лишились бы нашей земли в Пакистане. У нас бы ее отняли.
Мухаммад удивился.
– Упрямство и твоя лучшая черта, – добавил м-р Саид, – но не в этой ситуации.
Мухаммад, кажется, начал понимать, к чему клонит отец.
– Вот смотри, – сказал м-р Саид. – Если кто-то хочет заставить тебя отказаться от поклонения Аллаху*, ты пойдешь на это?
– Нет, – сказал Мухаммад.

- - -
* Аллах - Бог.
- - -

– А если тебя принудят силой?
– Я буду драться.
– А если тебя побьют, я имею в виду полное поражение?
– Всё равно я не подчинюсь.
– Вот об этом я и говорю, – сказал м-р Саид. – Упорствовать в том, что угодно Богу, – лучшая твоя черта. Когда же ты упорно стоишь на своем ради своего эгоизма, начинаются проблемы.
– Но ведь и они не правы! – сказал Мухаммад.
– Согласен, – ответил отец, – в этом нет сомнения.
– С чего тогда мне уступать?
М-р Саид улыбнулся.
– Упрямец, – сказал он. – Уступают потому, что ты не прав, а не потому, что кто-то не прав.
Мухаммад не нашелся что ответить.
– А знаешь, почему Пророк, да будет с ним мир и благословение Аллаха, говорил о трех днях? Потому что за три дня дело не может зайти слишком далеко. Арабы были известны своими распрями, хоть это и может случиться где угодно. Такова природа человека.
– Монтекки и Капулетти, – сказал Мухаммад.
– Вот именно. Родовая вражда тянется из поколения в поколение. А когда у тебя лишь три дня на примирение, это гасит еще не успевшую разгореться распрю. Это как предохранительный вентиль-прерыватель, который не дает человеку натворить лишнего.

Мухаммад понял, что имел в виду его отец. Но от этого ему не стало легче. Мысль о том, что теперь он должен пойти на попятный, извиниться и принять на себя всю вину, страшила и казалась даже лицемерной.

– Как же я пойду на мировую – после всего, что случилось? – спросил он скорее самого себя, чем отца.

– В таких случаях Пророк, да будет с ним мир и благословение Аллаха, предлагал сделать подарок, – сказал м-р Саид. – Попробуй и ты последовать этому совету. Это помогает обеим сторонам снять горький осадок.

Мухаммад вечером размышлял о том, что сказал отец. В конце концов он решил уступить. Он сдается и идет на мировую.
Как только в нем созрело это решение, на сердце у него сразу стало спокойно.

Теперь он стал думать, что бы ему подарить Анвару. Чем больше он об этом думал, тем яснее понимал, что это должен быть подарок для всех.
Потребовался целый час, пока Мухаммад наконец не придумал, что именно подарить. Своих сбережений на это ему явно не хватало, но он был уверен, что отец поможет ему. Завтра же он попросит его помощи.
Впервые за эти дни к Мухаммаду вернулось хорошее расположение духа. Было еще кое-что, что он хотел сделать. Он тихо прошел в ванну и совершил омовение для молитвы. Затем он вернулся в свою комнату и закрыл дверь. Было тихо, только его младший брат посапывал во сне. Мухаммад обратил лицом в сторону Кыблы и внутренне притих, готовясь к молитве.

- - -
* Кыбла – Направление в мусульманской молитве.
- - -

После молитвы он сел на пол, благодаря Аллаха за разрешение ситуации. Потом он попросил Аллаха благосклонно отнестись к тому, что он собирался сделать на следующий день, и установить прочный мир между ним и другими ребятами. И еще он попросил, чтобы его никогда больше не заносило на подобные «американские горки».
На следующее утро, когда Мухаммад зашел в школьный автобус, Дауд и Анвар вызывающе уставились на него. Мухаммад сделал вид, что не заметил этого. Время качать свои права прошло.

Когда они вышли из автобуса у школы, Мухаммад тронул Анвара за плечо. Тот обернулся.

– Можно тебя на минутку? – спросил Мухаммад. Они с Анваром отошли к скамейкам. Мимо них проходили в школу другие ребята. Дауд остановился у входа в школу и решил на всякий случай подождать Анвара, не зная, в чем дело.

– Я хочу извиниться перед тобой, – начал Мухаммад. Сердце его сильно билось, он волновался. Почему слова даются ему так нелегко? Это всё упрямство! – подумал он.

– Я искренне прошу у тебя прощения, – продолжил он. – Я вел себя отвратительно, как и все мы. Пожалуйста, прости, что я затеял драку.
– Всё в порядке, – сказал Анвар, но его глаза вовсе не светились дружелюбием.

– Я это говорю вовсе не из-за турнира по баскетболу, – сказал Мухаммад. – Хотя отчасти и из-за этого, – добавил он, стараясь быть честным. – В любом случае, если это возможно, я бы хотел, чтобы прошлое не стояло между нами, а в будущем я не позволю себе никаких резкостей.

Мухаммад протянул руку, и Анвар крепко пожал ее.

– Да ладно, – сказал он. Однако по его лицу было видно, что он настороже и пока не доверяет Мухаммаду. Все они третировали его, особенно Мухаммад. Словами сразу не загладишь сделанного, но по крайней мере начало примирению было положено.

В тот же день, пока Мухаммад был в школе, м-р Саид на работе обзвонил пять фирм, пока наконец не нашел место, где его заказ могли выполнить. Всё было готово к половине второго, и м-р Саид успевал подвести подарок к мечети до конца школьных занятий.
К этому времени Мухаммад собрал всех ребят шестого класса на баскетбольной площадке во дворе.

– Ассалам алейкум, – поздоровался с ребятами м-р Саид, и они тоже приветствовали его.

– Бисмиллях*, – сказал он, передавая Мухаммаду большую прямоугольную коробку. – Мне сказали, что нужное можно будет дописать за полдня в любое время.

* Бисмиллях – Во Имя Бога.

Он отдал сыну коробку.
– А мне надо возвращаться, – сказал он, и махнув на прощание ребятам, пошел к машине. Мухаммад даже не успел поблагодарить его
Ребята окружили Мухаммада. Он открыл коробку. Внутри лежали майки для баскетбольной команды. Они были ярко-зеленого цвета, с надписями золотыми буквами в две строки: «АЛЬ-АЗИЗ*», а чуть ниже – «БАСКЕТБОЛ». Сзади был напечатан номер игрока.

«АЛЬ-АЗИЗ”* - название их баскетбольной команды.

Каждому из ребят Мухаммад вручил по майке и одну взял себе.
В коробке осталась лежать еще одна майка.
Мухаммад достал ее и, развернув, показал всем. Под номером на ней была надпись: «ЧЕМПИОНЫ ГОРОДА».

«Если Богу будет угодно, так оно и будет», – сказал Мухаммад.
Вечером он быстро сделал уроки и, взяв баскетбольный мяч, выскользнул на улицу, как раз столкнувшись с отцом, который вернулся с работы.

– Далеко ли? – спросил его отец.

– К Анвару, потренироваться, – сказал Мухаммад.

– Особо не задерживайся, – крикнул отец ему вослед, но Мухаммад уже вприпрыжку мчался вниз по улице.

В кухне миссис Саид смотрела в окно, наблюдая, как сын скрывается за углом соседнего дома.

– Он уже такой большой, – вздохнула она. – Растёт.

М-р Саид утвердительно кивнул в ответ.
– Да, – сказал он. – Он становится мужчиной.