Отношение французов к мусульманам после трагического теракта в Ницце не изменилось. Об этом, а также о жизни вайнахской диаспоры в Ницце, праздновании Курбан-байрама в курортном городе и о некоторых нравах французов — в рассказе жителя французской Ниццы, уроженца Ингушетии.
Ахмед, как и все вайнахи, приехал на время каникул в родную Ингушетию, где проживают его близкие родственники. Вместе с семьей он перебрался в Ниццу в 2003 году из-за отсутствия перспективы найти хороший заработок дома. Впрочем, предоставим слово ему самому.

— Честно говоря, французы относятся к нам, по-прежнему, очень хорошо. После теракта ничего не изменилось. Я бы даже сказал, что французы — народ очень толерантный. Ницца относится к департаменту Приморские Альпы, куда, кроме Ниццы, входят и другие города — Канны, Грас, Антиб. Всего в департаменте проживает примерно пять тысяч чеченцев и ингушей. В начале 2000-х здесь был наплыв мигрантов, теперь сюда приезжают, в том числе, и с Северного Кавказа, но уже значительно меньше.

Здесь просто отличный уровень оказания медицинских услуг. Я приехал в Ниццу с больной ногой после аварии, она была в металлической шине, требовалось серьезное лечение. Я очень благодарен французским врачам, которые оказали мне высококвалифицированную помощь. В больнице мне даже не давали самому постричь ногти, хотя я мог это сделать. Врачи и медперсонал очень любезны. Если ты засучиваешь рукав для укола на своей руке, то медсестра благодарит тебя.

Лечат здесь одинаково хорошо и коренного француза, и только прибывшего мигранта, причем совершенно бесплатно. Никогда мне в здешней больнице не приходилось покупать лекарства, они всегда есть в наличии и выдаются в аптеках по рецепту врача. Из-за этого люди начали приезжать сюда из других городов — приехал, полечился и уехал. Поэтому, чтобы искоренить это злоупотребление, в последние годы медстраховку здесь выдают только после двухмесячного проживания в городе.

Французы — люди добродушные. Если к концу дня в магазине остается непроданный хлеб, в основном, это французский багет, то его выставляют в пакетах на улицу, чтобы люди могли бесплатно забрать. Настоящий французский багет — это не просто хлеб, когда он свежий, то его приятно есть просто без ничего. Также французы оставляют во дворе домов или в подъездах ящики с одеждой. Причем вы никогда не увидите слишком потрепанную или грязную одежду. До того, как ее выставить, они все стирают, гладят и аккуратно складывают. Также в подъездах можно найти бытовую технику или электронику, часто практически новую. С техникой здесь принят один знак — если штекер цел, то техника исправна, если обрезан, то значит с поломкой.

Здесь практически нет коррупции. Просто невозможно дать кому-то взятку. Я сам пробовал, когда получал водительские права. Я протянул инструктору 500 долларов и долго пытался ей объяснить зачем (я не очень хорошо владел тогда французским). Когда она наконец-то поняла, что это взятка, то сказала, что это невозможно и чтобы я быстрее убрал это обратно.

Вайнахи здесь работают в различных сферах. Есть среди нас врачи, стоматолог, госслужащие, сотрудники частных охранных предприятий. Много чеченцев и ингушей работают в сфере строительства. Местную секцию дзюдо ведет вайнах. Есть, конечно, и неработающие, которые живут на государственные пособия.

Вайнахская диаспора живет сплоченно, ингуши и чеченцы не обособляются друг от друга. Если кто-то из чеченцев или ингушей прибывает в город, то ему сразу же помогают, чем могут, предоставляют свое жилье и т. д. В общем, жизнь у нас здесь течет, как и на родине. Помогаем кому-то найти невесту, выйти замуж за земляка.

Но всех нас объединяет одно — желание вернуться домой, 99% вайнахов живут этим. Если мы встречаемся, то говорим только о родине. Просто люди здесь остаются до тех пор, пока не заработают в достаточной мере. Если ты прожил здесь пять лет, то можешь свободно заработать на квартиру или дом у себя на родине. Ведь крыша над головой — это основа суверенитета. Кого-то удерживает заработок, кого-то — учеба. Меня, например, удерживает учеба моих детей. Кто-то у меня ходит в садик, кто-то учится в школе, колледже и университете, поэтому жду завершения их учебы.

Праздники здесь проводятся, как и дома. Правда, вначале, когда я только приехал, была проблема с тем, как провести жертвоприношение к празднику Курбан-байрам, по-нашему, Г1урба. Помню, сказали нам, что в районе, где живут арабы, этот обряд проведут за тебя за небольшие деньги. И мы с одним чеченцем поехали туда. Приезжаем, и к нам выходит один молодой араб. Картина этого убоя бедного барана была ужасной. Оказалось, что араб не умеет правильно, по исламским канонам, резать барашка. Его жуткие действия причинили мучения животному — баран бился в болезненных конвульсиях. Хотя на самом деле ему следовало только правильно перерезать шейную артерию, отчего смерть наступает мгновенно. Мы тогда зареклись, что больше туда не пойдем.

Потом я пробовал зарезать барана у себя на балконе, но тоже получилось как-то нескладно. Лишь со временем я остановился на одном арабском мясном магазине, где за 180-200 евро очень грамотно проводят этот обряд. Ты оставляешь им свой номер телефона, и где-то на следующий день они звонят тебе и просят забрать готового разделанного барана.

Во Франции, по закону, нельзя провести обряд жертвоприношения где захочется, для этого отведены специальные места. Обычно это безлюдная местность, находящаяся за чертой населенных пунктов, или фермы. Просто у меня машины не было, чтобы самому выехать туда, а мои земляки, у которых есть авто, выезжают и сами режут. Некоторые высылают деньги на проведение обряда на родину.

За нарушение положенного места обряда налагается штраф, равный примерно восьмистам рублей. В дни Курбан-байрама местная полиция активизируется, чтобы не допустить убоя животных в неположенных местах. Один раз меня за этим поймал полицейский. Нас отвезли в участок, но не стали даже штрафовать, а просто прочитали нравоучения.

Жертвенное мясо мы делим на три части, часть раздаем наиболее нуждающимся мусульманам, чаще вайнахам, часть — как милостыня, и часть оставляем себе.

У вайнахов здесь сохраняется даже манера одеваться. Я, например, как у нас принято дома, хожу в строгом костюме. Вначале носил шляпу, но здесь черные шляпы носят и ортодоксальные иудеи, а мои знакомые не прекращали шутить надо мной, и поэтому шляпу пришлось оставить, довольствуюсь только летней соломенной шляпой. Жизнь здесь, конечно, комфортна, но моя семья ждет окончательного возвращения домой. А пока я люблю приходить на берег и смотреть на море, вид которого меня очень успокаивает.
Залина Дзаурова
Газета Ингушетия