...Чеченцы неукротимы, нербыкновенно выносливы, храбры в нападении, защите и преследовании. Это - хищники, каких немного среди горных рыцарей Кавказа; да и сами они не скрывают этого, избирая среди царства животных своим идеалом волка. ( Покоренный Кавказ. Очерки исторического прошлого и современного положения Кавказа (СПб., 1904) )

Cудьба последнего чеченского абрека Хасухи Магомадова во многом схожа с судьбой знаменитого Зелимхана Харачоевского. Одна причина побудила их уйти в абреки - несправедливость властей. Оба были храбры, отчаянны, отличались находчивостью и интуицией. Зрелость Хасухи пришлась на 1930-е годы, когда огромную страну накрыла волна репрессий. Не было уголка, куда не дотянулась бы карающая рука НКВД. Крестьян, рабочих, политиков, писателей, ученых без суда и следствия бросали в тюрьмы, пытками выбивали признания в несовершенных преступлениях, а затем отправляли на долгие годы в лагеря или казнили.
Мощному тоталитарному государству почти сорок лет в одиночку противостоял чеченец Хасуха. За мужество и дерзкие подвиги заслуживает он вечной памяти нашей и поклонения.
«Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой», - сказал великий Гёте. Как будто о нем, о Хасухе.
В течение сорока лет каждый день шел он на смертельный, неравный бой во имя жизни и свободы. Ради любимой семьи, братьев и сестер. За вольный край и гордый, независимый народ.
Хасуха выбрал путь, который мало кому по силам. С семьей он мог встречаться только раз в несколько месяцев, а то и в год. Ночевал где придется: в пещерах, в лесу, в степи. И всегда настороже: спал исключительно на спине, поставив ногу на ногу. Едва засыпал, правая нога соскальзывала, и он открывал глаза. Сырая земля, огромное и не всегда приветливое небо, холодные камни служили ему постоянным жилищем. От непогоды, дождя и мороза согревала бурка, с которой Хасуха не расставался. Ел что придется, где удастся, часто голодал.
Это была жизнь человека вне закона, которого преследовали изо дня в день, из года в год. На его поиски снаряжались целые экспедиции, которые, разбив в лесу лагерь, по пять-шесть месяцев прочесывали окрестности. К нему подсылали провокаторов. Вели разведку местности с вертолетов. Устраивали засады там, куда он мог зайти в гости. Высылали из Чечни целые семьи, подозреваемые в связи с ним. А Хасуха свободно передвигался под носом у своих врагов, писал им записки, чтобы не преследовали его, если хотят жить.
Находясь в постоянной опасности, на грани жизни и смерти, он
учился быть осторожнее зверя: ухо его стало чутким, глаз - зорким, походка - неслышной, а интуиция - безупречной. Сама по себе смерть не пугала Хасуху. Но и отдавать без боя право свободно ходить по своей земле он не собирался. Конечно, ему хотелось жить иначе, ведь участи изгоя, скитальца не пожелаешь и врагу. Однако Хасуха стоически переносил невзгоды, считая, что на всё воля Аллаха. Верующий с детства, он всю жизнь, где бы ни находился - в лесу или в поле, в холод и зной молился, совершая намаз. Каждый раз во время намаза скиталец просил Аллаха простить его за грехи и не дать попасть живым в руки врага. Вера помогала, поддерживала.
Он походил на матерого волка из чеченской легенды, который преданный своей земле, упрямо стоит против жестокого и беспощадного ураганного ветра, сдирающего с него шкуру.
Если бы абрек поведал обо всем, что пришлось испытать ему с того дня, когда пустился он в бега, то в этой исповеди было бы столько горечи и печали, что хватило бы на сотню человек, считающих судьбу свою трагической.
Хасуха был очевидцем многих преступлений, совершаемых первым в мире государством рабочих и крестьян против своих граждан. И он мстил этой власти всеми доступными средствами.
Власть в долгу не оставалась. Чеченский народ, объявленный в 1944 году преступным и депортированный в Сибирь и Среднюю Азию обреченный на вымирание, до дна испил горькую чашу, но смог вернуться на родину через тринадцать тяжелых лет. Хасуху Магомадова, последнего из абреков, преследовали до конца жизни. И даже по смертно. Убийство больного, умирающего старика было представлено как ликвидация закоренелого, опасного преступника.
Так, в 1976 году редактор республиканской газеты «Грозненский рабочий» Д. Безуглый под псевдонимом Д. Корнилов опубликовала статью «Под сенью Корана», в которой представил Хасуху Магомадова бандитом с большой дороги и врагом Советской власти. Каждый печатный орган времен Советов был рупором официальной политик! и идеологии. Но «Грозненский рабочий» при Д. Безуглом, сотруднике КГБ, стал откровенно шовинистическим.
Печатному слову в то время очень верили. Руководимая же Безуглым газета могла сфальсифицировать материал против любого уважаемого или высокопоставленного чеченца или ингуша. Готовила такой материал, как правило, с ведома и по поручению КГБ.
Зная, как скорбит народ о Хасухе, автор статьи попытался очернить героя, приписав ему участие в заговоре с целью свержения Советской власти и в восстании горцев, требовавших отделения Кавказа от Советского Союза, и убийство пятидесяти трех партийных административных работников (умолчав при этом, что Хасуха тем самым спасался от верной гибели и мстил за преступления). Сила партийной прессы, за которой стояло государство, в то время была такова, что мало находилось смельчаков выступить против нее. Тем не менее после выхода статьи «Под сенью Корана» редактор молодежной газеты «Комсомольское племя» Руслан Караев посмел выразить свое несогласие с положениями и выводами публикации. И тотчас лишился должности.
Хасуху власти объявили врагом чеченского народа. Но сами чеченцы сохранили в памяти иной образ отважного абрека.

Я из повиновения вышел.
За флажки. Жажда жизни сильней.
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
В.Высоцкий

Хасуха родился в селении Гатен-Кале Шатойского района Чечни в мае 1905 года в многодетной семье простого горца. Гатен-Кале - небольшое высокогорное село, каких сотни в горах Чечни. Но благодаря тому, что здесь родина знаменитого абрека, оно стало широко известным.
Девять детей Магомадовых росли, как и во всех горских семьях, без роскоши: одежда старшего переходила к младшему, и так до тех пор, пока совсем не изнашивалась. Отец умер рано, когда Хасухе только исполнилось восемнадцать лет. Все заботы по воспитанию детей легли на плечи матери. Дети ее жалели, старались помочь по хозяйству: пропалывали и убирали кукурузу, заготавливали дрова. Хасуха хотел учиться, и его отдали в обучение мулле. Обучение велось на арабском языке. Требования были жесткие, учение давалось тяжело. Но, по рассказам близких, юноша был усидчивым и трудолюбивым. Хасухе нравилось учиться, и он мечтал продолжить учебу в Грозном. Однако семья едва сводила концы с концами, и о дальнейшем образовании не могло быть и речи. Тогда Хасуха, зная арабский, начал изучать Коран и основы мусульманской религии.
Шло время. Односельчане проникались уважением к этому рослому, крепкому парню с суровым, проницательным взглядом. Многие девушки вздыхали о нем. Его любили в семье. Добрый и отзывчивый по натуре, Хасуха, тем не менее, был человеком независимым, самолюбивым и в обиду себя никому не давал.
В девятнадцать лет юноша женился. Теперь у него была своя семья, появились дети. Хотя он и не учил специально русский язык, практически знал его неплохо, поэтому местные органы нередко приглашали его в качестве переводчика. Так Хасуха стал свидетелем многих человеческих драм.
В конце 1930-х годов началась эпоха большого террора, усилились гонения на мулл и верующих. Одного за другим чекисты забирали известных, уважаемых людей. Без вести исчезали те, с кем Хасуха учился и кто его учил. Вся вина этих людей состояла лишь в том, что они были верующими, знали Коран и были духовными наставниками. Арестовывали по ложным доносам, обвинениям, сфабрикованным самими властями. Хасуха чувствовал, что рано или поздно придут и за ним, так как был почитаем верующими. Но он решил не сдаваться властям и в случае опасности уйти в абреки.
Между тем обстановка в Чечне осложнялась с каждым днем. Зрело недовольство сталинской политикой. Мусульмане, соблюдавшие древние обычаи и законы чеченского общества, подвергались жестоким преследованиям. Интеллигенция и духовенство беспощадно истреблялись. Придумывая всякие небылицы об участии в антисоветских заговорах, сталинские сатрапы уничтожили, отправили в лагеря лучших из лучших. Были расстреляны поэт и драматург С. Бадуев, поэт А. Дудаев, писатели Ш. Айсханов, М. Шадиев. В ссылке находились писатель Халид Ошаев и поэт Арби Мамакаев. Через все пытки сталинских палачей прошел сын чеченского народа Абдурахман Авторханов, впоследствии ставший политологом с мировым именем. Видные представители национальной интеллигенции, талантливые юристы Майрбек Шерипов и Хасан Исраилов, не согласные с проводившейся политикой, скрывались в горах, дабы избежать горькой участи, постигшей почти всех талантливых чеченцев. Доведенный до отчаяния народ готов был в любую минуту восстать. Хасуха видел, как накапливается в душах людей ярость. Его не меньше других возмущало происходящее, но он был бессилен изменить ход событий.
1939 год - начало всех бед и несчастий Хасухи. В один из летних дней его мать и сестра были в поле на прополке кукурузы. Истошные крики, доносившиеся со стороны села, отвлекли их от работы. Мать, почувствовав недоброе, поспешила к дому. Сестра осталась в поле, но, не дождавшись матери, побежала в село. Сердце подсказывало: случилась беда. Вскоре она узнала, что от руки брата погиб односельчанин. Убитый доводился Магомадовым дальним родственником, но даже это не могло отменить законы гор. Отныне Хасуха становился кровником для родственников покойного, хотя тот перед смертью сказал, что в случившемся виноват сам. Чтобы не дать повода думать, будто он, Хасуха, без стеснения и уважения к родным погибшего разгуливает по селу, Магомадов пошел в дом своего друга и рассказал ему обо всем. Убитый оказался, к несчастью, родным братом хозяйки дома. Друг Хасухи стоял перед нелегким выбором - принимать у себя обидчика родни или нет, но победила мужская дружба. «Жена, забирай все что хочешь и уходи. Мой друг стал вашим кровником. И если ты будешь здесь, он не сможет приходить ко мне. Поэтому я развожусь с тобой. Мы больше не муж и жена. Спасибо, что ты однажды согласилась переступить порог моего дома», - поблагодарил он мать своих детей. Таков был горский обычай. Женщина, ставшая жертвой обстоятельств, вернулась в родительский дом, где в это время был тезет.
Дело передали в шариатский суд. Хасуху признали невиновным. Простили его и родственники погибшего, согласившись с решением суда. Кровная месть была снята. Но согласно адату Хасуха до конца своей жизни обязан был уважительно относиться к родным и близким покойного и, если в состоянии, помогать им материально, особенно семье, оставшейся без кормильца. Но если тот, от чьей руки погиб человек, похвастается содеянным, скажет неуважительное слово, совершит бестактный поступок в отношении погибшего или его родственников, тогда от кровной мести ему не уйти. В горах обид не прощают. Все обычаи горцев Хасуха соблюдал, как положено, всю жизнь. Он тяжело переживал трагическое происшествие: стал реже появляться в селе, чтобы не быть живым напоминанием об этой трагедии, старался обходить стороной родственников несчастной жертвы. Однако если родственники погибшего простили Хасуху, то представители власти, всегда искавшие повод покарать всякого, кто придерживался старинных обычаев, воспользовались этим случаем. Хасуху арестовали и увезли в грозненскую тюрьму. Там за короткий срок он испытал столько несправедливости, унижений и оскорблений, что до конца своих дней возненавидел власть и так называемых блюстителей и стражей закона. Он решил любыми путями вырваться на волю.
Говорят, как-то Хасуха спросил одного из охранников, можно ли убежать из этой тюрьмы. Тот ответил:
- За сто с лишним лет отсюда удалось сбежать только одному человеку - абреку Зелимхану.
- Значит, я буду вторым, - уверенно произнес Хасуха.
- Не такие пытались, да на тот свет отправлялись, - усмехнувшись, сказал охранник, взглянув на повеселевшего заключенного.
Через несколько дней Хасуа исполнил свой замысел. Он сумел разоружить охранника и с помощью этого оружия расчистить себе путь на волю. Выйдя за ворота, он бросился в Сунжу, на берегу которой находилась тюрьма. С тех пор Хасуха предпочитал скоре умереть, чем попасть в руки узаконенного беззакония.
На воле Хасуха присоединился к повстанческому отряду Хасана Исраилова. Это был героический человек, пылкий патриот, возглавивший вместе с Майрбеком Шериповым восстание против сталинщины и даже образовавший Временное правительство на подконтрольной повстанцам территории Чечни.
Хасан Исраилов писал такие резкие письма Сталину, что у чиновников из НКВД волосы становились дыбом, так как в них открыто и прямо говорилось обожествляемому "отцу всех народов" о его преступлениях. Было приказано уничтожить мятежников. Против них бросили специально обученные войска. Села, жители которых поддерживали восстание, бомбили с воздуха днем и ночью. Мятежники оказывали сопротивление карательным частям, но силы были слишком неравны. Повстанцам не хватало оружия и продуктов питания, к тому же они действовали разрозненными и малочисленными группами.
Восстание было жестоко подавлено. В одном из боев погиб Хасан Исраилов. Когда чекисты возвращались в Грозный, Хасуха и его товарищи устроили засаду на горной дороге. Они уничтожили около двадцати карателей, многих ранили. На следующий день в горы была брошена чуть ли не целая дивизия, однако операция оказалась безрезультатной.
Официальная пресса всегда старалась представить абреков, в том числе и Хасуху, примитивными бандитами. Все факты и действия повстанцев извращались органами КГБ. Так, например, в статье "Под сенью Корана" Д. Корнилов писал: "Хасуха зорко следил за своими сподвижниками, звериным нутром подмечая малейшие изменения в настроении, сомнения в правильности его распоряжении и колебания. Он не доверял никому, даже самым близким людям, никогда не оставался на ночлег вместе с другими бандитами, не показывал им мест своего укрытия. А с теми, кого начинал подозревать в неверности, расправлялся жестоко, беспощадно. Настало время, и в банде осталось всего-навсего три человека. Он, Магомадов, Абу-Муслим Дидиев и сектант-молоканин Григорий Коновалов, в свое время насильственно уведенный в банду да так и прижившийся в ней. Сообщники Хасухи были молодыми людьми, почти ровесниками. Случилось так, что они сдружились, привязались друг к другу. Горные зимы долгие, и ночи тоскливые. Чтобы скоротать их, Абу-Муслим учил молоканина чеченскому, а тот его - русскому. Магомадову не нравились слишком тесные отношения своих подручных. Мало ли о чем они там шепчутся. Однажды после очередного налета банда уходила от преследования чекистов через Дзумсоевское ущелье в горы. Преодолели один перевал, второй, третий. Коновалов шел спотыкаясь, с него градом лил пот. Накануне он провалился в горный поток, простудился и сейчас весь горел. Наконец Хасуха, тяжело дыша, остановился. Протянул руку в сторону Дидиева, у которого на поясе болталась грелка с водой, властно сказал:
- А ну, дай глотнуть, в горле пересохло.
- Не дам, для Гришки вода, - прижал к животу грелку Абу-Муслим. - Видишь, он больной.
- Для Гришки? - сверкнул недобрым взглядом Хасуха. - Вон ты как заговорил. Ну, погоди.
Ночью, когда утомленные погоней парни уснули, Магомадов пристрелил обоих. Трупы сбросил в ущелье, где шумел горный поток.
- Пейте досыта!»
Когда в 1976 году, сразу после убийства Магомадова, я читал эти измышления в газете «Грозненский рабочий», то не мог не возмутиться: откровенно наглая ложь! А подана так, будто автор был рядом с Хасухой, когда тот убивал своих товарищей. На самом деле все обстояло иначе. Коновалов действительно болел. Но его выходили Хасуха и Абу-Муслим. После выселения чеченцев в 1944 году они подумывали тоже выехать в Среднюю Азию к своим семьям. И Коновалов решил покончить с абреческой жизнью. С согласия товарищей вернулся в семью. А спустя полгода вдруг пришел обратно. Хасуха заподозрил недоброе и поделился своими сомнениями с Абу-Муслимом: мол, есть в поведении Григория что-то странное и подозрительное. Абу-Муслим сомнений не разделил. «Видимо, там ему было несладко, - сказал Дидиев. - Да и привык он к нам».
Но чутье никогда не подводило Хасуху. Внутренний голос подсказывал, что Коновалова прислали с каким-то заданием. Хасуха стал осторожнее и незаметно следил за молоканином. Вскоре все прояснилось. Обычно перед сном они любили посидеть у костра. В ту ночь что-то в поведении Коновалова насторожило Хасуху. Он тихонько встал, оставив на месте бурку, под которой лежал, отошел на небольшое расстояние и стал наблюдать. Убежденный, что Хасуха и Абу -Муслим спят, Коновалов неслышно поднялся и пустил две пули в Абу -Муслима и две пули в бурку Хасухи. После второго выстрела Коновалов понял, что Хасухи нет и что он проиграл. Еще один выстрел встревожил ночь. Пуля угодила Коновалову в руку - он выронил пистолет. Пытаясь найти себе оправдание, парень стал сбивчиво рассказывать Хасухе, как его арестовали по возвращении домой, как над ним издевались и заставили вернуться в лес и убить товарарищей. Обещали, если он это сделает, не наказывать. Хасуха молча выслушал и так же молча нажал курок.
Чекисты не замедлили воспользоваться ими же подстроенной провокацией. Они пустили слух, что Хасуха убил своих товарищей. А это ставило абрека в положение кровника перед родственниками А6у-Муслима. Но расчет чекистов не оправдался: Хасуха пришел к родственникам Абу-Муслима и клятвой на Коране заверил, что его вины в гибели Абу-Муслима нет и что он скорбит не меньше их. Хасуха, привыкший к друзьям, тяжело переживал случившееся. Теперь он остался один.
Времена были смутные, тяжелые. Мало кто выдерживал испытание на верность, надежность. Хасуха пытался найти оправдание измене Коновалова и не мог. В памяти всплывали события, сблизившие его, чеченца, с этим русским.
В начале 1944 года в села Чечни привезли работников НКВД, переодетых в красноармейцев. Якобы на учения. Их расквартировали в домах горцев, где многодетные семьи и без того едва сводили концы с концами. Однако чеченцы не роптали. Будучи по своей природе людьми гостеприимными, они относились к непрошеным гостям терпеливо и дружелюбно. Делили с ними последний кусок хлеба.
В доме Магомадовых тоже жили двое. Хасуха, узнав о постояльцах, стал чаще появляться в семье. Но его никто не трогал, его фамилией не интересовались, гости вели себя так, будто и сами не знают. для чего на самом деле их сюда направили. Тем не менее Хасуха относился к ним с опаской, зная, что власти не простят ему побега из тюрьмы и абречества.
Как-то к постояльцам приехал подполковник Буканов. Хасуха сразу почувствовал неладное. А важный гость прикинулся этаким добрячком. Чтобы расположить к себе Хасуху, при первом же знакомстве подарил ему револьвер. Но абрек разгадал его замысел: это могло послужить поводом для обвинения в похищении у подполковника оружия. Тем не менее револьвер Хасуха все-таки взял.
- А что ты мне подаришь? - спросил подполковник.
- Что я могу тебе подарить, ведь у меня ничего нет, - ответил абрек. И тут же, сообразив, добавил: — Возьми вот эту шапку, это все, что у меня есть.
Офицер взял папаху, надел ее и подошел к зеркалу. Делая вид, что любуется собой, он тянул время, выжидая удобный момент. Папаха из золотого антика действительно шла ему. Хасуха понял, что медлить больше нельзя. Он попытался выйти из дома. Но гость, наблюдавший за каждым его движением, окликнул:
- Куда же ты, кунак? Погоди, посмотри, как я выгляжу в твоей папахе. Ведь теперь мы с тобой кунаки до гроба. Давай посидим, поговорим. Я же в гостях у тебя. Да и холодно на улице, как-никак зима.
- Мне надо коня своего забрать у соседа, - спокойно сказал Хасуха. - Небось, заждался. Я обещал прийти. Может, ты мне дашь свою шубу, я не надолго, на несколько минут.
Не чувствуя подвоха, гость отдал свой овчинный тулуп. Хасуха оделся и быстро вышел. Укрывшись в отдалении, он стал наблюдать за своим домом, куда вскоре поспешно прошли около десятка вооруженных людей. Опасения Хасухи подтвердились. Напрасно прождали чекисты до самого утра. Подполковник был в ярости. Он угрожал жене, детям. Требовал срочно найти Хасуху или сказать, где его искать. Но было уже поздно: абрек перехитрил его, оставил в дураках. С тех пор Хасуха редко появлялся дома. Знал, что за его родными ведется слежка.
Хасуха ушел к горе Гати-Лам и оттуда продолжал совершать диверсии. За неделю до выселения чеченцев и ингушей Хасуха сообщил матери, которую часто навещал, о зловещих слухах. И твердо сказал, что Чечню не покинет, останется в горах.
- Значит, сын мой, моими детьми будут и пятеро твоих? Как же я их прокормлю? - заволновалась мать.
- Аллах вас не оставит, нана, - сказал Хасуха, - приспособитесь как-нибудь. Живым я им в руки не дамся. За меня не волнуйся.
- Ну что ж, пусть будет так, как ты решил, сынок, - смирилась мать. - Береги себя, я буду за тебя молиться. Да хранит тебя Бог!
Через неделю Хасуха стал свидетелем жуткого зрелища: его детей, братьев, сестер и мать под конвоем погнали со двора. Что он пережил в тот день, когда крадучись следовал за ними к площади! Он видел, как всех его односельчан погрузили в машины и увезли в неизвестном направлении. Он смотрел на происходящее и не только не мог помочь этим несчастным людям, но и не имел возможности подойти к родным проститься. В тот день в селе было больше солдат и чекистов, нежели жителей. Постояльцы, которые жили в домах горцев, оказались карателями из Красной Армии.
Хасухе казалось, что страшнее дня в его жизни не будет. Но что это только начало, он убедился уже назавтра, когда ходил по опустевшим селам и не встретил ни одного человека, лишь мычали недоенные, голодные коровы и лаяли собаки. В эти дни он исходил много сел, надеясь хоть где-нибудь встретить людей. Так он стал свидетелем страшного преступления в селении Хайбах. Сталинские палачи заперли в конюшне имени Берия (так по иронии судьбы называлась колхозная постройка) жителей окрестных сел и сожгли их заживо. Когда огонь охватил конюшню и под напором обезумевших людей рухнули ворота, застрочили автоматы: людей расстреливали в упор. Младенцев, которых матери, пытаясь спасти от огня, выкидывали за ворота, красноармейцы принимали на штыки. Еще дымились обгоревшие трупы, а в Москву летело сообщение:

«Наркому внутренних дел СССР товарищу Л.П. Берия. Только для Ваших глаз. Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного выполнения в срок операции „Горы" вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах. Г. Грозный, УВД, полковник Гвешиани». И из Москвы: «За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах Вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю. Нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия».

Абрек оплакивал свой народ, когда убийцы, осуществлявшие геноцид в Чечне, принимали награды.
Хасуха был настолько потрясен увиденным, что впервые плакал горькими слезами и долго-долго потом не мог прийти в себя. Он продолжал обходить одно за другим горные селения, молясь за живых и мертвых. В одном из дворов небольшого села он наткнулся на трехлетнюю девочку, у которой не было сил даже плакать. Видно было, что малышка не ела уже несколько суток. А в доме Хасуха нашел убитых старика и девушку. Видимо, старик был больным и немощным, а дочь не захотела оставить его одного. Их расстреляли в упор, выпустив в каждого по две пули. Хасуха выкопал небольшую яму и предал тела убитых земле. С почти безжизненным тельцем ребенка на руках он тайными тропами пробрался на альпийские луга к знакомому пастуху-грузину и отдал ему девочку, попросив позаботиться о ней. Семья пастуха выходила и вырастила девочку, которая всегда считала Хасуху своим настоящим отцом.
Эту историю народ услышал из ее уст на митинге в 1991 году в Грозном, когда она вместе со сторонниками генерала Джохара Дудаева отстаивала независимость Чечни.
Хасуха после депортации всех от мала до велика остался в горах
один как тот волк, о котором рассказывает легенда. Давным-давно, когда на земле обитали только звери и насекомые, поднялся сильный ветер. Рухнули деревья, моря и реки растеклись по земле, горы рассыпались в прах. Все живое было или унесено ветром, или разбежалось, спасая свою жизнь. Только один волк, упрямо вцепившись когтями в землю, остался сидеть против ветра. Даже тогда не сдвинулся он с места, когда его окровавленная шкура, содранная от носа до хвоста, заполыхала на ветру.
Спустя некоторое время ураган утих, выглянуло солнце, оправилась от потрясений земля. Все пришло в прежнее состояние. Вернулись дикие звери. Собравшись вокруг волка, они в изумлении спросили его:
- О волк, ты не сдвинулся с места, когда падали деревья, рушились горы, вода заливала землю, а все живое, обезумев, бросилось прочь
в надежде спасти свою жизнь!
Гордый волк, окинув взглядом бескрайнюю даль, ответил:
- Я стою на земле моих предков. Какая бы беда ни пришла, у меня нет места, куда бы я смог уйти, оставив родину.
Понурив головы, расходились по своим норам звери...
Под ногами Хасухи тоже находилась земля его предков. И не было иного места, куда бы он мог уйти. И стал он мстить за свой народ. Мирных жителей не трогал, какой бы национальности человек ни был. Но тем, кто его преследовал, пощады не давал.
В той же статье «Под сенью Корана» автор приводит один эпизод, якобы связанный с жизнью Хасухи: «Как-то бандиты устроили засаду на дороге возле села Советское. Задерживали всех. Повалили дерево на дорогу, остановили две машины. Пассажиров загнали в лес. В чаще всех обыскали. Вывернули карманы у троих мужчин: слесаря Жаркова, председателя колхоза „Большевик" Шаповаленко и секретаря райотдела милиции Кущева - обнаружили партийные билеты.
- А, коммунисты! Попались, собаки!
Хасуха замахнулся на Шаповаленко, ожидая, что тот уклонится от удара, но встретил полный ненависти и гордого презрения взгляд мужчины.
- Храбрость свою показываешь? - рассвирепел бандит, судорожно вздергивая автомат. - На, получай!
Второй очередью был сражен наповал Жарков, третьей - Кущев".
В то время, когда писалась эта статья, в Чечне уже стало правилом назначать редакторами газет внештатных сотрудников КГБ или внедрять таковых в штат редакции. Они и определяли идейную направленность издания. Махровый шовинист Д. Безуглый пользовался большим авторитетом у местных чекистов. Даже партийные власти побаивались его из-за связей с КГБ. Факты он преподносил в трактовке, выгодной грозному ведомству. Хасуха действительно расстрелял названных людей, но только после того, когда «слесарь» Жарков признался, что они являются сотрудниками КГБ. Только поэтому и не было фамилии Жаркова на доске почета сотрудников КГБ, погибших в борьбе с так называемыми бандитами. На этой доске, размещенной у входа в здание КГБ в Грозном, были выбиты золотыми буквами на белом мраморе фамилии Шаповаленко и Кущева.
Хасуха был очевидцем всего, что происходило в те годы не только в горах Чечни, но и на равнине. Он видел, как после депортации чеченцев мародеры из соседних сел растаскивали их имущество. Особо усердствующих Хасуха расстреливал.
Он стал подумывать о возможности выехать к своей семье в Среднюю Азию. После выселения народа власти обязали авторитетных религиозных деятелей Арсанова и Яндарова уговорить объявиться тех. кто оставался по разным причинам в горных лесах. Они обещали людям безопасность и возможность выехать к своим семьям. Хасуха не верил обещаниям, но все же решил испытать судьбу. С несколькими чеченцами он пришел в КГБ и тотчас был арестован и брошен в камеру. Правда, в этот раз над ним не издевались, его просто хотели использовать для ликвидации чеченцев, находившихся в горах. К Хасухе приставили двух сотрудников КГБ, отлично владевших чеченским языком, и отправили в горы провести «разъяснительную работу» среди тех, кто скрывался от властей. Хасуха просил, чтобы сначала ему разрешили повидаться с семьей, но получил отказ. Он согласился отправиться в горы. Но как только абрек и сопровождавшие его чекисты оказались в лесу, Хасуха расстрелял их и скрылся.
Однажды во время очередного допроса у председателя местного отделения КГБ в комнату зашел старый знакомый Хасухи - подполковник Буканов. Он был уже в ранге полковника. Буканов узнал абрека, зло взглянул на него, но вспоминать старую историю не стал. Прошел год. Как-то зимой Хасуха зашел в столовую в Гудермесе и снова увидел Буканова. Тот сидел за столом с двумя высокопоставленными чиновниками в папахе, подаренной ему Хасухой при столь памятных обстоятельствах. Увидев абрека, полковник растерялся и полез в карман за оружием. Но Хасуха опередил его и хладнокровно застрелил всех троих. Затем забрал свою папаху и ушел.
В тот же день на его поиски в горы было брошено несколько спецотрядов. Им удалось окружить Хасуху. Семь суток он не мог выйти из окружения. Ни на минуту не сомкнул глаз, питался горстью кукурузы, завалявшейся в сумке. Ему чудом удалось уйти, переодевшись в форму убитого им чекиста.
Голодных и бессонных ночей в жизни Хасухи всегда было много. За ним постоянно охотились спецслужбы. Когда летом в горы на несколько месяцев снаряжались экспедиции для поимки абрека, он спокойно ходил по городу, открыто появлялся в селах. Однажды в горском доме он застал спящего чекиста из числа его преследователей. Хасуха, конечно, мог сразу прикончить парня, но не стал даже будить его. «Передай этому парню,- сказал он хозяйке дома перед уходом, что он молод и красив, пусть больше за мной не гоняется. Скажи ему, что я дважды предупреждать не люблю». После этой встречи молодой чекист больше не преследовал Хасуху и был благодарен ему за то, что тот пощадил его.
Как человек набожный, Хасуха верил, что сам Всевышний помогает ему. Однажды ночью ему приснился святой старец, который предупредил, что он окружен тройным кольцом. Но Хасуха спал. Святой вторично попытался разбудить его, настойчиво повторяя, что он окружен. Хасуха продолжал спать. Очнувшись, абрек увидел, что он действительно окружен. У него был один выход - броситься в глубокую пропасть. Надежды остаться в живых не было. Но лучше разбиться о камни, чем попасть в руки преследователей.
Всю оставшуюся жизнь он будет удивляться, как смог тогда выжить. Только помнил странное ощущение, будто его подхватили невидимые руки и опустили на землю, словно на крыльях. Тогда он отделался несколькими царапинами.
Безвинным Хасуха не причинял зла. Он помогал всем, с кем его сводила судьба. Однако не прощал тех, кто от его имени творил подлые дела. Однажды он встретил троих незнакомцев, гнавших отару овец. Хасуха знал, что отара принадлежит его приятелю, чабану-грузину. Абрек заставил незнакомцев признаться в краже. Оказалось, что они от его имени потребовали дать им двадцать баранов, но грузин не поверил им и отказался. Тогда они убили чабана и забрали отару, уверенные, что злодеяние «повиснет» на Хасухе. Абрек расстрелял всех троих. А овец, так как у убитого чабана семьи не было, роздал сиротам в одном из горных сел. И таких случаев в жизни Хасухи было немало.
КГБ делал все, чтобы народ возненавидел Хасуху. Но люди знали абрека, сочувствовали ему и помогали.

Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня не так, как вчера.
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря
В.Высоцкий

В какой-то момент органам госбезопасности показалось, что с Хасухой покончено навсегда. Нет, он еще не был убит или задержан, но дни и часы его пребывания на воле, по мнению подполковника Г. Салько, были сочтены. Ему, начальнику КГБ Советского района, удалось найти предателя, войти с ним в сговор и подготовить Хасухе ловушку. Теперь Салько знал, где Хасуха будет ночью. Кроме того, предавший Хасуху хозяин дома обещал начальнику, как только абрек уснет, вынести из дома его оружие и одежду. Хозяину действительно удастся это сделать. У Хасухи останется только нож, с которым он никогда не расставался.
Операция по ликвидации Хасухи Магомадова разрабатывалась настолько тщательно и серьезно, что было учтено буквально все, до мелочей. И конечно соблюдалась строжайшая секретность: о готовящемся деле не известили даже МВД. И вот назначенный час настал. Салько пообещал председателю КГБ республики, что этой ночью Хасуха будет взят живым или уничтожен.
- Можете операцию по ликвидации бандита Магомадова считать законченной, - заверил он.
- Значит, вернешься оттуда полковником, - подбодрил его генерал.
Салько отобрал шестерых самых, на его взгляд, надежных и преданных работников из числа офицеров КГБ. В последний раз развернули схему двора и дома, где была устроена ловушка для абрека. Провели последний инструктаж и выехали из города. Каждый из участников заранее знал, где он должен находиться и что делать во время операции. Ехали они в село Хьена-Калла Советского района.
Дом стоял почти над пропастью. Единственное окно и дверь выходили во двор с плетеным, полутораметровой высоты забором, который замыкался стенами дома, так что и из окна, и из двери можно было попасть только во двор. Решено было у забора с трех сторон расставить шестерых сотрудников с автоматами. Казалось, все было на стороне тех, кто проводил операцию: и предательство хозяина дома, обезоружившего Хасуху, и внезапность операции, и возраст Хасухи - 69 лет. Капкан, расставленный против дерзкого абрека, должен был скоро захлопнуться. Казалось, Салько не оставил ему никаких надежд на спасение. Но человек предполагает, а Бог располагает.
Очевидцы вспоминают, что, когда Салько готовился к операции по захвату Хасухи, его мать, почувствовав недоброе, спросила, куда он собирается.
- Мама, - ответил он, - я иду на зверя. Сегодня я поймаю живого волка.
- Сынок, живого волка еще никому не удавалось поймать. Умоляю тебя, оставь эту затею.
- Значит, я буду первым, кто поймает живого волка, - не столько для матери, сколько для себя повторил упрямый чекист. - Я возьму его, и только живым!
Мать понимала, о каком «волке» идет речь. Она несколько раз просила сына не преследовать абрека. Старалась убедить его в том, что Хасуха стар и вреда никому уже не приносит. В последний раз мать попыталась удержать сына.
- Сердце мое чувствует недоброе. Не ходи туда, - умоляла она. Но слезы матери не подействовали. Он был уверен, что на этот
раз с Хасухой будет покончено.
Было свежее раннее утро, едва светало, когда Салько с группой чекистов подъехал к селу. Аул еще спал. Слышалась перекличка петухов. Но растревоженные собаки подняли дружный лай. Это насторожило Хасуху. Он вскочил, бросил быстрый взгляд туда, где вечером положил оружие. Увидев, что ни оружия, ни одежды на месте нет, абрек все понял. Метнулся к окну. Двор был полон вооруженных людей в офицерской форме. Капкан захлопнулся. Надо было срочно что-то предпринимать. Со двора донеслось: «Хасуха, выходи! Дом окружен, сопротивляться бесполезно!»
Хасуха схватил стул и сильным ударом выбил раму. Зазвенели стекла. Снова раздался голос Салько. Хасуха отлично знал этот голос. Сколько раз предупреждал он чекиста, чтобы тот оставил его в покое! Салько обещал, но слова своего не сдержал. Это подняло в сердце абрека волну жгучей ненависти к преследователям, острое желание наказать лицемерного подполковника. В комнату через разбитое окно влетала дымовая шашка. Салько намеревался «выкурить» Хасуху, но абрек сразу накрыл ее подушкой и выбросил во двор. Встал, прижавшись к стене, у самого окна, держа наготове нож. Расчет оказался точным. Салько буквально впрыгнул в окно и сразу попал в руки Хасухи. Крепкие руки всадили нож ему в сердце. В считанные секунды старик стянул с убитого шинель, завернулся в нее, надел шапку подполковника и вышел на задымленный двор. Чекисты не сразу поняли, что произошло. А когда опомнились, было уже поздно: Хасуха перепрыгнул через забор и скатился со скалы вниз. Ему вдогонку выпустили град пуль, но они не достигли цели.
Хасуха укрылся под скалой. Выждав, пока кончится стрельба, пробежал еще сотню метров. Затаился. Впереди показался всадник. Хасуха вышел из укрытия и попросил уступить ему лошадь. Горец узнал Хасуху и отдал лошадь, уверенный, что тот вернет ее.
Чекисты прознали об этом и нагрянули в дом хозяина лошади.
- Значит, ты помог бандиту уйти? - спросил один из них.
- Я не знаю, про какого бандита вы говорите, - ответил чеченец. Если имеете в виду старика Хасуху, то ему помог не я, а вы. Если бы не дали ему уйти, он бы и мою лошадь не увел. Разве вы, окажись на моем месте, не отдали бы ему коня?
Трудно было что-то возразить горцу.
Через несколько дней Хасуха вернул хозяину лошадь. Не мог он только «отблагодарить» другого хозяина. Дом, в котором ему устроили засаду, пустовал. Предатель с семьей до самой гибели Хасухи не вернулся в свой дом.
Позорно закончилась операция, которая столь тщательно готовилась. Власти, как могли, старались это утаить. Придумали версию, будто пуля, выпущенная Хасухой, рикошетом угодила в подполковника. Но скрыть истину в республике, где практически все друг друга знают, было невозможно. Народ в душе торжествовал. Особенно восхищались тем, что абрек выбрался практически из безвыходной ситуации. Это было так похоже на подвиги знаменитого Зелимхана!
После случившегося разгневанные власти бросили на поиски Хасухи вертолеты, солдат, милицию. Во всех селах проводились собрания, митинги, осуждающие абрека и клеймящие его. Организовывались добровольные группы поиска из милиционеров, комсомольцев, дружинников. Подозреваемых в связях с Хасухой арестовывали и ссылали за пределы Чечни. Только из одного села было выселено тринадцать семей. Особому гонению подвергались родственники Хасухи.
Зима 1975/76 годов была самой тяжелой для Хасухи. Она выдалась снежная и холодная. Добывать пищу с каждым днем становилось все труднее. Да и болезни давали о себе знать. Люди боялись наказания со стороны властей и избегали встреч с Хасухой. Он знал, что власти бросили на его поиски большие силы, поэтому старался редко появляться в селах, чтобы из-за него не мучили людей. Тем не менее ему удалось инкогнито на три месяца лечь в Республиканскую больницу Грозного и подлечиться. Уходя из больницы, Хасуха оставил записку: «Спасибо за хорошее лечение. Хасуха Магомадов».
Прошел год с того злополучного дня, чуть не ставшего для него роковым. Хасуха был болен и все чаще подумывал о смерти. Он понимал, что дни его сочтены. Теперь у него была одна мечта: умереть по-человечески и быть похороненным, как положено правоверному мусульманину. В конце марта 1976 года он посылает брату записку, чтобы тот пришел на кладбище и похоронил его. Тяжело больной, он несколько суток проводит там в ожидании смерти. Сам копает себе могилу. Заметив вооруженного старика, школьники рассказывают об этом родителям, а те ставят в известность милицию. Узнав, что его обнаружили, Хасуха решает пойти на другое кладбище. Но тут его окружают милиция и односельчане.
«Хасуха сидел на берегу ручья, опираясь на палку, прикрытый кустарником. Он, казалось, ни на кого не смотрел, что-то шептал. С шеи на ремешке свисал бинокль, у пояса болтался кинжал, из-под накинутой на плечи плащ-палатки торчала боевая винтовка. На этот раз деваться ему было некуда. Хасуха понимал это. И тем не менее чего-то выжидал, на что-то надеялся», - так описан этот момент в статье «Под сенью Корана».
Хасухе действительно на этот раз деваться было некуда, но не потому, что был окружен. Час его пробил. И потому он пришел сюда сам, чтобы предстать перед Создателем.
- Люди! - крикнул Хасуха окружившим его. - Кто хочет мне помочь выйти из окружения - не делайте этого. Но те из вас, кто мусульманин и кто с другим намерением находится здесь, остерегайтесь, лучше ко мне не подходите. Кто не послушался Хасуху- заплатил за это своей жизнью.
Хасуха находился внизу, метрах в ста - ста пятидесяти от стоявших на возвышенности людей.
- Хасуха, сдавайся, ты окружен! - крикнул ему один из комсомольцев.
Старик не откликался. Ему нужно было успеть выкопать себе могилу. Пока решали, как быть с Хасухой, начало темнеть. Местные жители, в большинстве просто любопытные, зажигали автомобильные шины и пускали их вниз, надеясь увидеть последнего абрека. Никто не решался к нему подойти, хотя все знали, что он тяжело болен и пришел сюда, чтобы умереть. Об этом предупредил преследователей и сам Хасуха.
Тем не менее парень-активист вновь крикнул:
- Ты окружен, люди не выпустят тебя! Сдавайся, Хасуха!
В ответ последовал выстрел. Хасуха дважды не предупреждал. Сайд-Селим, так звали парня, был смертельно ранен. В темноте кого-то различить было трудно. Хасуха стрелял на голос. Стоявший рядом с убитым парнем сотрудник милиции с перепугу выпустил из автомата всю обойму. Никто не рискнул окликнуть Хасуху, не было смельчаков и подойти к нему. Всю ночь пускали вниз горящие шины.
Хасуха уже был мертв, но каратели двое суток не решались приблизиться к нему, так силен был страх перед абреком. На третий день они разыскали старшего брата Хасухи Джамалдина, вручили ему автомат и, убежденные, что Хасуха в брата стрелять не будет, заставили его пойти туда, где находился абрек. Джамалдин и был первым, кто увидел мертвого Хасуху. Автоматная очередь прошила ему голову. Смерть наступила мгновенно. Он лежал недалеко от воткнутой в землю небольшой рогатины, к которой было приставлено ружье. Хасуха уже не мог крепко держать винтовку и, чтобы стрелять без промаха, использовал эту рогатину.
Довольные одержанной победой, сотрудники КГБ отвезли труп Хасухи в Грозный. Его сфотографировали при оружии и без него и взвесили. Он весил всего тридцать шесть килограммов. И шел ему 71-й год. Тогда и появился документ, о котором чекисты мечтали почти полвека. И теперь смогли, наконец, приписать себе «великие» заслуги перед Отечеством.
СПРАВКА
Об обстоятельствах обнаружения и ликвидации государственного преступника Магомадова X. 28 марта 1976 года недалеко от селения Беной Асланбек-Шериповского сельсовета Советского района Чечено-Ингушской АССР был ликвидирован государственный преступник политбандит Магомадов X. Магомадов Хасуха, 1905 года рождения, уроженец с. Гатен-Кале Советского района Чечено-Ингушской АССР, чеченец. В 1939 году, убив одного из жителей хутора Баслага, перешел на нелегальное положение и состоял в различных политбандах до 1955 года. С 1955 года укрывался с помощью пособников один в горно-лесистой местности Советского района Чечено-Ингушской АССР. Только с 1944 по 1951 год Магомадов X. в составе указанных банд участвовал в 194 бандпроявлениях, в том числе в 33 убийствах и 10 ранениях работников партийно-советского актива, органов госбезопасности и милиции. За период нахождения на нелегальном положении Магомадов X. лично совершил свыше 30 убийств. 29 ноября 1974 года при проведении операции по его задержанию Магомадов X. был ранен. Однако ему удалось уйти от преследования оперативной группы и скрыться. В этой операции от пули бандита погиб начальник Советского РО КГБ подполковник Салько Г.К. 28 марта 1976 года Магомадов X., вооруженный винтовкой и пистолетом, с большим количеством боеприпасов был обнаружен жителями в ущелье недалеко от селения Беной Асланбек-Шериповского сельсовета Советского района Чечено-Ингушской АССР. При проведении операции по уничтожению бандита проявили смелость и отвагу сотрудники МВД, КГБ и солдаты в/ч 3394. Министр внутренних дел Чечено-Ингушской АССР полковник милиции Л.Ф. Буз
В справке говорится о «проявленной смелости и отваге». Но Хасуху убил случайным выстрелом сотрудник милиции - чеченец. Ни МВД, ни КГБ, ни тем более воинские части тут ни при чем. Да и много ли надо геройства, чтобы расправиться с умирающим стариком. Мечта Хасухи быть похороненным по-человечески, ради чего он и пришел на кладбище, не сразу сбылась. Власти отказывались выдать его тело, будто боялись, что он воскреснет. Пришлось выкупать за деньги. День, когда сотрудники КГБ праздновали победу, был днем траура для чеченцев и ингушей. Но то, что у Хасухи нашли недавно испеченные чепилгиш и тьо-берам (блюдо из сметаны с творогом), испортило настроение победителям. Значит, до последнего дня у абрека были помощники, были сочувствующие ему, а следовательно, были непокорные властям горцы.
Хасуха мешал власти, тем, кому нужна была Чечня без чеченцев. Но когда в годы депортации чеченская земля действительно опустела, власть не чувствовала себя здесь хозяином. Она боялась Хасухи -народного мстителя. Она боялась живого свидетеля того, что творили сталинские палачи в горах Чечни. Она ненавидела его за то, что абрек был единственным хозяином этих гор. Власть, поставившая на колени народ великой страны, не могла допустить, чтобы хоть один человек смел чувствовать себя свободным от нее, независимым.
Чекисты отказывались выдать тело Хасухи, они хотели втайне от всех закопать его, чтобы ни одна душа не узнала, ни один человек не пришел на его могилу поплакать или поклониться. Видимо, и мертвый Хасуха был страшен им. А может, они просто мстили всем чеченцам за столь неукротимое стремление к свободе?
Хасуха тяжело жил и умер не так, как ему хотелось. Но его жизнь-это жизнь всех ярких и сильных людей, осмеливающихся плыть против течения. И потому навсегда останется в памяти народной последний из абреков, бунтарь-одиночка Хасуха Магомадов.

Рассказ взят из книги Мусы Гешаева "Знаменитые Чеченцы".